— Когда мои жена и дети пропали — сразу стало ясно, что это дело рук сирфов. Собрал я людей, и отправились мы на поиски. Сколько дней бродили по лесу уже не помню. Да только все было без толку, — он тяжело вздохнул и покачал головой. — В конце концов, наш отряд был разбит василисками. Мне и моему товарищу Ратмиру удалось спастись. Мы оба были ранены и после долгих блужданий оказались в западных землях. Как выяснилось, там еще были люди.

И как же я обрадовался, когда в прибрежной деревушке Птичий Приют мне сказали — твоя супруга здесь, и детишки тоже. Жена моя Милана захворала, лежала в постели белее мела. Но девочки были целы и невредимы. Они-то мне все и рассказали. Оказывается, эти проказницы заигрались и убежали в лес. Жена кое-как отыскала их, но тут явились сирфы. Один из них схватил Миланку, но она пырнула его в бок кинжалом и вырвалась. Другие твари были еще далеко, да и среди деревьев они не такие скорые. А потом жена и девочки укрылись в большом дупле, и там ждали, пока мотыльки улетят. И все бы ничего, но на обратном пути родные мои свернули не туда и заплутали в чащобе. Через два дня встретили они охотников из Птичьего Приюта, те привели их к себе. Жена в то время уже захворала, еле могла идти. То ли кровь у сирфа ядовитая была, то ли еще какая зараза в лесу прицепилась, не знаю.

Добрые люди дали им кров и пищу, лечили бедную Миланку разными снадобьями и, наконец, лихорадка отпустила ее. С возвращением домой мы решили повременить, пока она полностью не поправится. К тому же, западная дорога к Вертограду длинна и опасна, по ней лучше идти с отрядом. Но была еще и другая причина нам задержаться — в Птичьем Приюте осталось мало мужчин, а тварей из замка приходило все больше. Я не мог уйти, ведь надо было защищать детей и стариков.

Так прошло шесть месяцев. Мы совсем сроднились с местными, стали одной семьей. И как бы тоска по дому не терзала, но покинуть их в таком плачевном положении мы не могли. Эти люди давно бы перебрались на юг — говорят там поспокойнее, но они боялись дальней дороги, и не хотели покидать своих домов. На юге земля каменистая, ничего не растет — как прокормить свои семьи?

Но теперь выживать стало слишком тяжело, так что выбора не осталось. И акридцы решили: «Пора уходить. Будем охотиться, рыбачить, авось и там не пропадем». Было условлено, что основная колонна со скарбом и провизией пойдет прямо вдоль берега, а я с небольшим отрядом буду заглядывать в каждую деревню, что есть неподалеку, и уводить оттуда всех выживших. Зайдем и в Солнечный стан и в Вертоград. Отца заберу, если он жив… Вот такие дела, — он невесело улыбнулся. — Сейчас народ заканчивает сборы, а мы с товарищами хотим вывести еще одну семью из ближайшего селения. Там только старики остались, им самим не пройти через лес.

— Как же ты очутился здесь да еще и один? — спросил старик, не сводя с сына пытливого взгляда. — Где твой отряд?

— Мы встали лагерем верстах в десяти отсюда, — продолжил рассказ Баско. — Я и мой друг Ратмир пошли охотиться и случайно разделились. А потом меня укусил белый аспид. Чувствую, руки коченеют, в голове помутнение, а зелья нет. Шел я, шел, не разбирая дороги, и вдруг услышал ваши голоса.

— Зачем же ты направился в эту сторону, к горам? — строго спросил Гавран. — Или ты забыл, что здесь кишмя кишат василиски? Мы сами только чудом уцелели, — старик указал рукой на поле битвы, виднеющееся за деревьями.

— Я думал, обойдется — до замка-то еще далеко, — миролюбиво ответил Баско. — Уж больно был хорош тот кабанчик, за которым я погнался.

— А он в рубашке родился, — хмыкнула Варна. — Таких вот безрассудных молодцов от веку удача любит.

— Хватит обо мне, — сказал Баско, — Расскажите лучше как вы все сюда попали?

Гавран, опуская подробности, изложил сыну последние события. Тот помолчал некоторое время, потом почесал голову и произнес, тоном, не терпящим возражений:

— Значит так, сейчас я пойду в лагерь и вернусь с подмогой. А вы дожидайтесь меня здесь. Потом вместе пойдем к королеве.

Баско встал, но слабость заставила его покачнуться и сесть обратно.

— Хорош воин, — усмехнулась Варна. — Надо бы еще отлежаться, сынок. Нечего хорохориться, когда тебя ветром сносит.

— Я могу сходить, — вызвался Денис.

— Я с тобой, — в один голос сказали Богдан и Костя.

— А в том отряде, что ждет тебя в лесу, сколько человек будет, сынок? — вдруг спросил Гавран, нахмурив брови.

Баско ответил не раздумывая:

— Около трех десятков воинов. Среди них как мужчины, так и женщины. Все храбры, как львы, и умелы в бою.