«Нет. Для английской литературы. Для ваших великих поэтов. Для всех поэтов ».
«Он знает, что вы были российским агентом?»
«Он бы меня презирал».
«Даже если вы работаете на британцев?»
«Он презирает всякий обман».
«Тогда нам не о чем беспокоиться, не так ли? Просто напишите мне его имя на этом листе бумаги ».
Он берет мой блокнот и ручку, поворачивается ко мне спиной и пишет.
«И его день рождения, который, я уверен, ты знаешь», - добавляю я.
Он снова пишет, отрывает страницу, складывает и властным жестом протягивает мне. Я разворачиваю его, смотрю на имя, кладу его в мягкий конверт с другими его подношениями и забираю свой блокнот.
«Итак, Сергей, - говорю я вообще более теплым тоном. «Мы решим дело вашего Барри в ближайшие несколько дней. Положительно. Творчески, я уверен. Тогда мне не придется сообщать Министерству внутренних дел Ее Величества, что вы перестали с нами сотрудничать, не так ли? И тем самым нарушил условия вашего проживания ».
Свежий поток дождя хлынул по лобовому стеклу.
«Сергей принимает», - объявляет он.
*
Я проехал некоторое расстояние и припарковался под кустом каштанов, где ветер и дождь не такие сильные. Сидя рядом со мной, Сергей принял позу высшей отстраненности и делает вид, что изучает пейзаж.
«Итак, давай поговорим еще о твоей Анетт», - предлагаю я, выбирая свой самый расслабленный тон голоса. «Или мы вернемся к тому, чтобы называть ее Анастасией, как вы знали ее, когда она читала вам лекцию? Расскажи мне больше о ее талантах ».
«Она опытный лингвист, женщина отличного качества и образования, наиболее искусная в заговоре».
"Возраст?"
«Я бы сказал, наверное, пятьдесят. Может, пятьдесят три. Не красиво, но с большим достоинством и харизмой. И в лицо тоже. Такая женщина могла поверить в Бога ».
Сергей тоже верит в Бога, сказал он собеседникам. Но его вера не должна быть опосредованной. Как интеллектуал он не любит духовенство.
«Рост?» - спрашиваю я.