Публий Квинктилий посмотрел на Сегеста, удивился.

— Ты совсем не пил вина, вождь. Может, пир был не так уж и хорош?

— Еда на столе обильна, а вино хмельно, тебе не о чем беспокоиться. Я не пил, потому что мне нужно тебе кое‑что рассказать и хочу, чтобы ты воспринимал мои слова всерьез.

— Я тебя слушаю — Вар был весь внимание.

— Ты сидел за столом с Арминием, и он говорил тебе много приятных слов, как принято у римлян, хотя теперь носит бороду и выглядит херуском больше, чем им является.

— Так положено у ваших вождей — напомнил наместник.

— У наших вождей есть и другие правила, по крайней мере, у некоторых у них. Я все лето ездил по селениям и дивился тому, как может быть лжив человек. Знай, наместник — вождь Арминий замыслил против тебя мятеж и многие вожди с ним в сговоре, и я тебе это говорю, не потому что наши роды враждуют.

Публий Квинктилий улыбнулся, а скорее усмехнулся, посмотрел на Валерия, потом опять на Сегеста.

— Тебе рассказал об этом твой зять, трибун Марк Валерий?

Вождь покачал головой.

— Я узнал о мятеже, когда трибуна здесь еще не было.

Вар стал серьезен.

— Что же благодарю тебя за верность Риму, но я уже устал от разговоров о германских мятежах. Вожди мне часто говорят об изменах и виновны всегда их соперники на таге. Может, ты скажешь это перед лицом других вождей, пока они не разошлись?

Сегест осмотрел народ вокруг. Многие прислушивались к разговору, но большинство просто вело беседу на повышенных тонах, стараясь перекричать друг друга. Арминий стоял рядом с перекошенным от злобы лицом и волком смотрел на Сегеста.

— Говорю при всех — голос у его тестя был зычный — Арминий сын Сегимера задумал мятеж против Рима, и я знаю — многие из вас его поддерживают. Так вот, я считаю, что вождь Арминий нарушает клятвы данные перед богами. Он и те, кто пойдет за ним, будут прокляты, а вместе с ними будут прокляты и херуски. Нельзя этого делать.

В палатке сразу стало тихо. Многие поняли, что сказал вождь, и приходили в себя от услышанного, но другие не понимали. Сегест повторил по — германски. То, что началось позже, сложно описать в словах. Сначала на лицах приглашенных германцев отразился испуг, а потом они издали вопль возмущения и бросились к вождю, но римляне и люди Сегеста встали на их пути. Перепалка постепенно нарастала и грозила превратиться в драку. Всех остановил приказ наместника.

— Прекратить. Довольно. Пир окончен, можете разойтись.

Восклицания стихли и германцы постепенно, даже где‑то с опаской, поспешно удалились из палатки.

Сегест повернулся к Вару.

— Если ты думал, что я испугаюсь сказать им в лицо, то ошибался. Я уже говорил тебе, достойный, что все лето уговаривал вождей и старейшин не нарушать клятвы, поэтому они и так знают, что я верен Риму. Я очень рискую, соблюдая верность, не заставляй меня потом об этом жалеть.