К счастью, жизнь в прериях научила Джефферсона Хоупа быть чутким, как рысь. Едва они успели припасть к земле, как в нескольких ярдах от них раздалось заунывное уханье горной совы и словно в ответ ему еще одно, но уже с другого места. В тот же миг в проломе, прямо перед ними показался неясный темный силуэт. Человек опять издал жалобный сигнал, и из тени вышел его напарник.

– Завтра в полночь, – сказал первый, который, похоже, был главнее. – Когда козодой прокричит три раза.

– Хорошо, – отозвался второй. – Передать брату Дребберу?

– Передай, и пусть он скажет остальным. Девять к семи!

– Семь к пяти! – ответил второй, и фигуры разошлись в разные стороны. Их последние слова, очевидно, были каким-то паролем и отзывом. Как только шаги стихли, Джефферсон Хоуп вскочил, помог Люси и Ферье пробраться через лаз, и беглецы пустились со всех ног через поле. Юноша подхватывал Люси, когда ее покидали силы, и, не останавливаясь ни на секунду, увлекал дальше.

– Быстрее! Быстрее! – то и дело поторапливал он своих спутников. – Мы пересекли линию часовых. Теперь все зависит от скорости. Быстрее!

Оказавшись на дороге, они помчались еще быстрее. Лишь раз кто-то встретился им на пути, и они скользнули в поле, сумев остаться незамеченными. На подступах к городу молодой охотник свернул на узкую неровную тропинку, которая уходила в горы. Впереди на фоне темного неба замаячили два остроконечных пика. Теснина между ними и была Орлиным ущельем, где беглецов ждали лошади. Повинуясь инстинкту, Джефферсон Хоуп безошибочно находил дорогу между огромными валунами, лежащими на дне давно высохшей реки, пока наконец не вышел к месту, скрытому от посторонних глаз горными отрогами, где были привязаны верные животные. Девушку посадили на мула, старика Ферье, который держал в руках сумку с деньгами, – на одну из лошадей, сам Джефферсон Хоуп взял вторую лошадь под уздцы и повел по опасной крутой тропе.

Для человека, не привыкшего к природе в ее самых диких проявлениях, это был нелегкий путь. С одной стороны вздымался гигантский утес высотой в тысячу футов или даже больше, черный и мрачный. На его неровных склонах возвышались длинные базальтовые колонны, похожие на ребра какого-то циклопического окаменевшего чудовища. По другой стороне было совершенно невозможно пройти из-за нагромождения валунов и осколков камней. Между ними и пролегала извилистая тропа, которая местами становилась настолько узкой, что путникам приходилось перестраиваться и продвигаться дальше гуськом. К тому же со всех сторон торчали острые камни, так что проехать здесь мог только опытный всадник. Однако, несмотря на все опасности и трудности, на душе у беглецов было радостно, потому что каждый шаг отдалял их от смертельной опасности.

Но вскоре выяснилось, что они все еще находились на земле, где царят законы Святых. Когда беглецы доехали до самого глухого места на пути, девушка удивленно вскрикнула и показала куда-то вверх. На нависшей над тропой скале на фоне неба четко вырисовывалась фигура одинокого дозорного. Как только беглецы обратили на него внимание, и он заметил их. Первозданную тишину ущелья нарушил по-военному строгий окрик:

– Кто идет?

– Путники. Мы едем в Неваду, – прокричал в ответ Джефферсон Хоуп и положил руку на ружье, висевшее у седла.

Им хорошо было видно, как часовой взялся за оружие, словно ответ его насторожил.

– Кто разрешил? – спросил он.

– Совет Четырех, – ответил Ферье. Долго прожив среди мормонов, он отлично знал, что это высшая инстанция, на которую можно сослаться.

– Девять к семи, – крикнули сверху.

– Семь к пяти, – быстро крикнул в ответ Джефферсон Хоуп, вспомнив отзыв, услышанный в саду.

– Проходите с Богом, – разрешил часовой.

За постом дорога сделалась шире, так что лошадей можно было пустить рысью. Оглянувшись, путники увидели, что часовой провожает их взглядом, опершись на ружье. Они знали, что только что миновали последний рубеж Страны Избранных. Впереди их ждала свобода.