День на десятый у меня появился приятель. Нам вместе пришлось возводить сортир для строителей. Старый, сделанный на скорую руку, признали опасным для эксплуатации. Оказалось, что строительство туалета — это нечто позорное. По крайней мере, Костик на этом настаивал.

— Он тебе, Романыч, настроит. Слышь, опасное это дело — ему парашу доверять… — поддакивала Костику какая-то пятая колонна (уже не помню кто).

Опытный прораб Романыч отмахнулся, повторив приказ:

— Иди. Юра строит, а ты на подхвате.

На условности мне плевать. Главное, до сентября продержаться. Параша так параша.

Солнце, особенно безжалостное в тот день, обжигало веки. Я щурился так старательно, что стянуло лицо. Хотелось на обед. Жилистый Юра, с ногами длиннее туловища, осмотрел меня безрадостно. Не зная, как закентоваться, я решил пошутить:

— Ну что, на парашу нас отправили, да?

Он ответил вопросом:

— Ты гелем его надрачиваешь?

— Нет. Водой обычной.

— Каждое утро?

— Приходится.

— И что, держится?

— Не падает.

И тут я обрадовался едва уловимому стеснению на Юрином лице. Стесняющийся человек — сокровище. Чудо, а не человек!

— Так это… а ты не этот… не тот… не гэй?

Почему-то Юра произнёс через «э».

— Нет, — ответил я. — А ты?

Он рассмеялся:

— У меня жена и две дочки.