– Призовой фонд этой странной игры неукоснительно растет, пока юные игроки не заканчиваются. Но и после этого к таким станциям, как магнитом, тянет детей из окрестных сел. А вот и зал славы.
Тлеющая сигара указала на главный экспонат. Вдоль путей, к самому горизонту, тянулась вереница памяти: кресты, небольшие стелы, искусственные венки. Зрелище затягивало наблюдателя в воронку безысходности. Черное небо смешивалось с белым снегом в один серый градиент, мир стремительно терял краски…
Лера очнулась. Морис снегом растирал ей щеки. На купейном столике горел примус, спасая от холода. Травмированная оконная рама была законопачена каким-то тряпьем. Поезд дернулся, трогаясь с места, стряхивая с себя станционное оцепенение.
– С возвращением. Испытание метафизической тоской Вы выдержали, – фон Морфинх листал увесистый фолиант, иногда закладывая между страницами картонные фигурки животных, людей и ангелов. – Терпимость к тотальной безысходности и бессмысленности. Иных качеств от соискателя нынче не требуется. Выбирайте любое заведение, курируемое русскими чекистами. Будем хлопотать о спасении Вашей карьерной души.
Поезд прополз мимо массивного двухэтажного здания, обращенного к железной дороге углом, выбиваясь из общей перспективы продольных и поперечных линий. В окне второго этажа зажегся свет.
– Туда электричество тоже от поезда идет? – на всякий случай забеспокоилась Лера.
– Тоже-тоже. Лежите, – отозвался Бэзил. – Это автоматика. На серых станциях нет ни источников энергии, ни людей.
Девушка обессиленно откинулась на подушку. Морис тактично забрался на верхнюю полку. Бисраэль брезгливо листал свою недавно изданную монографию по демонологии, с каждой страницей убеждаясь, что его творение никуда не годится. Наконец, горе-автору это надоело, и он выключил свет. Пламя примуса погасло – закончилось топливо. Отражения больше не мешали наблюдать за необитаемой архитектурой и бескрайними пейзажами.
Поезд набирал ход аккуратно, заходя на большой поворот. Серая двухэтажная цитадель охотно подставила свои стены для нового ракурса. Сквозь подступающую дрему Лера видела, как кто-то зашел в комнату на втором этаже. В светлую комнату абсолютно темного здания. Посреди давным-давно покинутой и обесточенной станции.
Кто-то большой и серый стоял там, в окне, и грустно смотрел вслед уходящему поезду.
Глава 3
Дедлайн нам только снится
Недавно один знакомый сказал, что перестал читать художественную литературу. Всю жизнь читал много, и вдруг ему стало неинтересно. Меня это признание потрясло. Это симптом того, что литература перестала искать новые нарративные, новые повествовательные техники, поэтому люди читают про жизнь.
Результаты кабинетных исследований необходимо проверять вне кабинета.
Свободные ассоциации – это всего лишь частный случай нарратива.
Почему бы в качестве не-эксперимента не добавить к свободным ассоциациям пару хитрых тактических приемов? Часто из-за высокого психического сопротивления (или просто плохого настроения) ассоциирование дает сбой. Нейромедиаторы еще не успели открыть, поэтому Фройд был склонен переоценивать «вину» клиентов за упорное молчание. Но вы-то давно знаете, как важно бывает простимулировать нейронную сеть всеми доступными способами (σ-2).
Посмотрим, удастся ли нам повторить подвиг Фройда и применить психоанализ для понимания
Краеугольный камень психоанализа – вытеснение. Мы отгоняем неприятные мысли в бессознательное и потом дорого за это расплачиваемся. Вредная информация не уходит одна: она утягивает за собой полезные данные.
Вытеснение и его последствия сопровождают нас на каждом шагу, не только в кабинете психоаналитика. Сегодня мы бы хотели рассказать о вытеснении намерений, или о
Трудный разговор с близким человеком. Горящие сроки проекта. Скучнейшая лекция. Многочасовые сборы на важную встречу.