Вспомнила просмотренную некогда передачу о старинном быте крестьян. Они мылись в бане и обмазывались пеплом. Вроде там щелок. Значит получался некий аналог хозяйственного мыла. А белье кипятили в котлах с добавлением золы и после хорошо выполаскивали. Для начала рискнула нижней рубахой и панталонами. Получилось отстирать. С платьем мудрить не стала и просто пошмыгала руками в реке.
А после вздохнула и подбадривающе продекламировала:
«Надо, надо умываться
По утрам и вечерам,
А нечистым трубочистам –
Стыд и срам! Стыд и срам!
Да здравствует мыло душистое» …
Упс! Корней Иванович Чуковский, похоже, ты не жил в лесу.
Намочилась и натерлась древесными остатками от костра, присев на валун у берега. Волосам тоже досталось. Надеюсь, не наврежу. Вспомнила лечебную грязь из Анапы и усмехнулась. Если кто увидит такую голенькую прелесть, непременно напугается. Для полноты картины не хватает рожек, хвоста и вил. Тогда можно сойти за местную демоническую достопримечательность.
В общем, повторила премудрости быта древних народов и… не понравилось, но эксперимент удался. Шевелюру, правда, с трудом распутала и стоило это немалых нервов. Почему, спросите вы? Сейчас опишу.
Представьте себе плещущуюся сказочную русалку, извазюканную до состояния Золушки. По поверхности воды веером расплываются длиннющие сияющие волосы Рапунцель, удивительным образом заманившие в свои сети стаю глупеньких доверчивых рыбок. И в довершение этой пасторальной живописи заинтригованному взору читателя кусочек за кусочком открывается отмывающаяся от наносной черноты шкурка самки гепарда, украшенная милейшими желтовато-коричневыми пятнами от сходящих синяков.
Клянусь, именно так все и выглядело! Но зловредная мечта о чистоте, гложущая меня изнутри, вынудила пресечь несознательное девичье нытье, зажать остатки воли в кулак, выцарапать из золотого невода неожиданно богатый улов и закинуть будущий ужин на берег. В остальном же методику признала приемлемой, потому что зола от костра всегда под рукой. А вот расческа, к моему глубочайшему сожалению, хранится в саквояже.
Немного удручало сокращение съестных припасов. Поразмышляла и переложила горсть медных монет в карман. В населенные пункты заходить страшновато. Но можно присмотреть торговцев по дороге и переговорить.
На закате следующего дня дошла до похожей на рогатку развилки. Менее наезженный путь уходил левее. По моим подсчетам как раз в эльфийскую сторону. Другой забирал правее и оттуда приближалась груженая телега. Правивший ей старичок скомандовал:
- Тпру, Звездочка, стой! Что ты, девица стоишь тут растерянная?
- Издалека иду и, кажется, заплутала. Чьи это земли? А еще спросить хотела, нет ли чего из продуктов на продажу, - попробовала наладить контакт с местным жителем.
- Еды, считай, целый воз. Плохо брали, старушка моя расстроится. Сейчас покажу и выбирай, - засуетился он. – Попала ты в графство де Илей. Налево охотничьи угодья. А за моей спиной село. Там по выходным ярмарка проходит. А дальше по той дороге господская усадьба.
- Я сыра у вас возьму три головки, творог, мясо вяленое, хлеба четыре буханки. А овощи какие есть?
Дедок выложил из мешка нечто похожее на нашу репу, картошку, морковь, лук, огурцы и помидоры. С репой я не знаю, что делать, остальное набрала. За девять медяков загрузилась так, что пару недель в лесах сидеть можно.
Начала старичка про графа расспрашивать. Как с деревенскими обращается? Что из себя представляет? Тот охарактеризовал местного землевладельца очень положительно. О народе заботу проявляет. В столице не кутит, не играет, а делами занимается. Годков хозяину около тридцати. Род его древний и богатый. Но родителей похоронил пару лет назад и остался один одинешенек. А стареющая мать все мечтала сына женить, да невест в усадьбу приглашала. Только в болезни сгорела и не успела кровиночку пристроить.