«И тогда весь мир содрогнется!..» – пригрозил бывший капрал Кувалда в их последнюю встречу.

Обещанные говорливым конвоиром «перекладные» начались с еще одного поезда, но уже маленького, на три вагона: два пассажирских и грузовой. Успели вовремя, паровоз уже нетерпеливо дергался, испуская из трубы горький серый дым. Привычных дверей у вагонов не оказалось, пришлось забираться через тормозную площадку. Наручники изрядно мешали, и князя втянули внутрь чуть ли не за ворот.

– Вагоны старые, – сообщил служивый несколько виноватым тоном. – С прошлого еще века. Здесь, синьор, время вроде как вспять идет.

Князь оценил сказанное. Вероятно, дальше придется добираться на дилижансе… Сама же мысль показалась вполне здравой. Из Италии синьора Муссолини в прошлый век, оттуда – к неаполитанским Бурбонам, дальше Средневековье с замками и рыцарями, в самом же финале – пещерный город.

Вагон тронулся. Время неспешно поползло назад.

Высокий кирпичный забор, железные ворота, возле них – барак, тоже кирпичный. В нем комендатура: караулка, гауптвахта, офицерские квартиры. Прямо за ним посыпанный шлаком плац – сто метров на сто. Дальше – казармы, такие же бараки, только побольше. И, наконец, учебное поле: беговые дорожки, окопы, блиндажи, полоса препятствий. Вот и весь полк, мир не слишком большой, замкнутый и скучный.

– Раз-два! Раз-два! Левой, левой!..

Строевой занимались по отделениям. Командовал унтер-офицер, не вредный, в отличие от господина гауптфельдфебеля, но уж очень старательный. Издалека его можно было принять за деревянную куклу на шарнирах, даже поворачивался он с легким, но хорошо различимым скрипом. Ошибки подчиненных унтера не злили, но искренне огорчали.

– Пр-р-равое плечо вперед! Отставить! Плохо, очень плохо. Показываю еще раз!..

Пыль глотать не приходилось, выручал шлак, но зато от июньского солнца спасения не было. Пот тек из-под кепи, под мышками проступали темные пятна, сапоги превратились в жаровни с углями.

– В колонну по три! Отставить! Еще раз!.. Равняйсь! Смир-р-рно! Вольно… Отставить! Команда была «вольно», а не «разойдись». Смир-р-рно! Вольно…

Хорошо глядеть, как солдат идеть!

– А иначе нельзя, – пояснил Лейхтвейсу куратор. – Солдаты не должны думать, они обязаны подчиняться. Иначе будет как на русском фронте в 1917-м, станут проводить митинги с голосованием перед каждой атакой. Война, если задуматься, противоречит человеческому разуму. Тем не менее воюем – и будем воевать.

– Отделение! Смир-р-рно! Левое плечо вперед! Шаго-о-ом…

Нога в тяжелом сапоге зависла в воздухе, готовая врезаться в рыжий шлак. Подметка параллельна земле, правая рука у пряжки, левая отведена назад…

– Отставить! Горный стрелок Таубе! Напра-а-во! Выйти из строя! Отставить. Таубе, ну я же вам показывал!..

Унтер-офицер уже не один, рядом с ним другой, тоже унтер, однако незнакомый, кажется, из соседней роты. Ростом невысок, крепок, жилист – и молод, Лейхтвейса немногим старше.

Поглядел внимательно, словно портной на заказчика.

– А ну-ка отойдем!

Неуставную команду Лейхтвейс выполнил строевым – чтобы своего унтера не огорчать.