Эльза кричала на весь дом, будто хотела, чтобы и в особняке её услышали. Марта потупила взгляд и перебирала пальцами. Именинница вскочила со стула и разорвала афишу в клочья.
— Я из-за вас страдаю, — кричала она, — вы лишили меня счастливой жизни. Тайный сговор, лицемерие. Боже, за что вы меня невзлюбили… — она вдруг замолчала. — Вам, демонам, не изжить меня со свету. Знаешь, это я подсыпала яд в бокал старику. Он умрёт в страданиях. Елена Аркадьевна специально ездила в столицу за редким порошком. Что молчишь, дура, осталось тебя уничтожить…
Безумная, она бросилась на Марту с намерением задушить бедную девушку. Они бегали вокруг стола до тех пор, пока Эльза в изнеможении не упала на пол. Даже лёжа она обещала перегрызть Марте горло. Когда же Эльза уснула, Марта выбежала из домика и всю ночь провела в гостиной особняка.
Наутро она разыскала Елену Аркадьевну и пересказала все перипетии прошедшей ночи. Хозяйка давно выучила язык жестов и слушала её внимательно. Когда же Марта сообщила об отравлении, женщина охнула и в беспамятстве упала на диван. Марта сбегала на кухню и принесла стакан воды. Когда Елена Аркадьевна пришла в себя, то приказала сию же минуту уволить Эльзу. Списала всё на больную фантазию и нетрезвое состояние. Мало ли что придёт в голову глупой женщине. Хозяйка поблагодарила Марту за помощь и наградила щедрой премией.
Но Марта поняла, что слова Эльзы не были выдумкой. Премия взамен молчания. Девушка бросила обязанности, чтобы поговорить со мной.
К концу разговора она с трудом сдерживала слёзы. В них было всё: страх, отчаяние, мольба о помощи.
Мы простились с обоюдным обещанием встретиться снова. Марта отправилась на работу. Александр Викторович ещё не очнулся и у меня появилось свободное время. Новую прислугу не наняли. Дом пустовал. Поднялся к себе в комнату и замер на пороге. Пульс мой участился, а губы задрожали. На стене висела склеенная афиша «Алой розы». Разводы запечатлелись на ней, будто рубцы, швы пересекали лица героев, а вмятины портили фигуры.
Я провёл по афише рукой и вспомнил замечательные дни, когда мы обедали в летнем домике с Лизой, и вместе вешали афишу на стену.
В тумбочке лежал листок. Отрывок монолога из пьесы. Резкая критика в устах маленького ребёнка. И удивительная проницательность голоса. Лёг на кровать, положив листок на грудь.
Глава 52
Разбудил меня присланный из особняка охранник. Солнце скрылось в кронах деревьев, оставив мир холодной ночи. Мы вышли на крыльцо и закурили. Дрожь прошла по спине, будто электрический ток. Охранник улыбнулся непроизвольному подёргиванию моих плеч и выбросил окурок в серую снежную кашу.
Мы прошли по вымощенной брусчатке в особняк. В голове мелькали эпизоды прошедшего дня, странные предостережения Елены Аркадьевны. Что это за слова, которые выбьют почву у меня из-под ног. После откровений хозяйки даже всемирный потоп не казался катастрофой.
На крыльце горел одинокий тусклый фонарь, будто и не особняк это был вовсе, а морг или склеп. Охранник остановился у входа и снова достал сигарету.
В прихожей стоял полумрак. Грани стеклянных кувшинов мерцали редкими искорками, из глубины комнат доносились нотки классической музыки. Марта будто бы сторожила и почти одновременно со мной появилась в прихожей. Она взволнованно схватила меня за руку и повела на второй этаж.
Никогда ранее я не заходил вглубь особняка. Внутренний его мир, серый и угрюмый, навевал грусть и страх. Мы будто перешли из цветущего благоухающего сада в холодную безжизненную пещеру. Ни одного светильника не горело и портреты на стенах казались чёрными дырами. Их сменили головы убитых животных. Чучела висели по обе стороны коридора в три плотных ряда. Олени, сапсаны, зайцы, волки… Ужасная коллекция выныривала из тёмной бесконечности. Мне показалось, что коллекции не будет конца и что особняк этот, не что иное, как склеп животных.
Я считал головы, чтобы хоть как-то отвлечься от дурных мыслей. Сбился на пятьдесят седьмой и уставился в пол. Всяко лучше, чем смотреть в стеклянные глаза погибшим душам.
Впереди возникла полоска света. Елена Аркадьевна приоткрыла дверь, чтобы нас встретить. Она саркастически улыбнулась, когда увидела моё испуганное недоумевающее лицо. Марта выпустила руку и остановилась. Елена Аркадьевна похлопала меня по плечу и подтолкнула в светлую комнату.
Александр Викторович лежал на кровати и смотрел в потолок. На бледной коже выступили десятки гноящихся болячек. Многие из них лопнули от чесаний, оставив запечённые следы гноя и крови. В комнате стоял запах разложений, тело его иссохло, а пальцы почернели. Старик повернулся и указал на стул. Я послушно сел и уставился в изголовье кровати.
— Как поживают девочки? — хриплым голосом спросил умирающий.
Как поживают девочки. То же самое спросила Елена Аркадьевна, перед тем, как раскрыть свои коварные планы.