— Простите, не понимаю.
— Так ведь она жила среди пиратов, — Бенуа лукаво усмехнулся. — Единственное, почему ее вообще по первому времени держали на борту и старались не трогать, так это потому, что считали девушку талисманом удачи. Одна оплошность — и ей пришел бы конец.
— Даже когда она завоевала их уважение и захватила лидерство?
— Даже тогда. Она ввела новые правила, и ей пришлось жестоко расправляться с теми, кто демонстративно их нарушал. Наконец, она захватила Сен-Доменг в первую очередь для того, чтобы у ее людей появилась своя земля, где они могли жить по своим законам. А чтобы не превратиться в разбойничий вертеп и не нажить во враги весь мир, ей волей-неволей пришлось строить торговую республику. Но и этого было недостаточно для выживания, и она принялась щедро финансировать науку… Кстати, вы знаете об одной интересной подробности? Система мер и весов, предложенная Лейбницем, практически по всем параметрам лишь на доли процента отличается от современных эталонов, имеющих привязку к длине меридиана. Откуда он взял тогда эти метры с килограммами — загадка. А предсказанное Порт-Ройяльское землетрясение? А знаменитые сен-доменгские карты и лоции? Некоторыми из них пользуются до сих пор… Можете мне поверить, мой друг, загадки могли загадывать не только египтяне с шумерами. Наши предки, оставив нам все это в наследство, забыли — или не пожелали — объяснить некоторые детали. Наконец, войны и нелепые случайности уничтожили много бесценных документов, способных пролить свет на эти загадки.
— А как вы, лично вы, можете объяснить себе эти загадки?
— А я, друг мой, тоже не знаю на них ответа. Как и вы не знаете, откуда в Вавилоне взялись электрические батареи и почему древние египтяне вдруг принялись строить колоссальные пирамиды — самые наглядные загадки прошлого… Мы здесь, в Сен-Доменге, просто живем, принимая все загадки нашей истории как данность. Принцип таков: если случилось — значит, было возможно. А раз предки воспользовались предоставленной им возможностью, они молодцы.
— Но как же быть с нарезной артиллерией? Кое-кто из специалистов считает, что изготовить ее в то время было нереально.
— Нарезка ствола была изобретена в тысяча шестьсот тридцатом году Куттером, — с хитрой усмешкой ответил Бенуа. — Казенное заряжание — это еще раньше, тысяча пятьсот девяносто седьмой год, некий Лорини. Бертье оставалось додумать самую малость — конический снаряд — и он справился со своей задачей.
— А сталь для стволов? А станки для протачивания? Или мастерам приходилось изобретать их на ходу, для исполнения заказа?
— В точку. Одно изобретение порождает второе, второе порождает третье — закон неумолим. Благодаря этому закону мы видим мир таким, каков он есть сейчас…
Сегодня было уже двадцатое октября. Завтра вылет домой, благо свободных билетов на прямой рейс до Мадрида было достаточно, и Диего забронировал его заранее. Затем предстоит работа: нужно свести воедино полученные данные и приниматься за новую книгу. В следующем две тысячи восьмом году будут отмечать столетие первого полета человека в космос. Многие ученые и исследователи постараются посвятить этой дате свои труды, и Серменьо не исключение. У него в кармане уже лежит приглашение в Звездный городок под Москвой. Выступление с докладом на конференции, посвященной такому юбилею — это практически гарантия большого интереса к представляемой работе. Нужно предельно тщательно взвесить каждое слово и аргументировать каждый вывод, чтобы не ударить в грязь лицом, как говорят русские… Загадки истории… Как сказал господин директор — они принимают их как данность? Что ж, большинство людей точно так же принимает как данность телевидение, понятия не имея о том, как устроен телевизор. Большинство ездит на бензиновых и электромобилях, не вникая в тонкости их конструкции. Ребята в автосервисе разберутся, если вдруг что-то сломалось…
«Может, это и справедливо, — думал Серменьо, сняв модные в этом сезоне плетеные сандалии и с наслаждением шлепая босыми ступнями по мокрому коралловому песку. — Может, потому мы и сталкиваемся на каждом шагу с загадками, что ответы на них знают лишь считанные единицы. Когда эти люди уходят, то, что представлялось им ясным и вполне объяснимым, становится ларцом без ключа… Сен-Доменг, по выражению Бенуа, дал прогрессу хороший пинок под зад. Но вот вопрос: если бы Сен-Доменг погиб в начале своей истории, или пираты отказались бы финансировать науку — что было бы тогда? Скорее всего, пинок прогрессу дал бы кто-нибудь другой. Та же Англия, например. У нее для этого были все предпосылки, но они не выдержали жесткой конкуренции сразу с тремя морскими державами — с Францией, Голландией и Сен-Доменгом. А если бы выдержали? Скорее всего, я бы сейчас исследовал загадки английской истории… История — довольно устойчивая штука. Не тот, так этот, но результат все равно будет одинаков».
И все же что-то мешало Серменьо согласиться с собственным выводом. Но что именно?
Он обернулся. Волны кое-где полностью слизнули его следы, прочие были изрядно подмыты. «Вот так и события, — подумал он. — Как следы на песке у кромки прибоя. Воды истории сглаживают их, кое-какие полностью стирают со страниц. Но что-то все же остается. В самом деле, как тени, шаги, голоса предков, записанные в камнях здешних мостовых. Если бы научиться читать эту летопись, сколько всего мы могли бы узнать!»
…Я больше не могу жить будущим. Как можно жить тем, чего у тебя нет? Но теперь я железно верю в будущее Сен-Доменга, этот корабль спокойно обойдется без такой развалины, как я. И эта вера — одна из немногих наград, которые я получила от жизни.
Строчки из дневника старой женщины, жившей три столетия назад, заставили Серменьо надолго задуматься. Да. Это точно не следы на песке. Голоса предков нужно слышать не умом, а сердцем. Только тогда они становятся понятны.
Примечания
1