Он увлек Кэролайн дальше, и ее удивленный возглас отозвался эхом в его ушах. Подняв фонарь, он увидел, что его указания выполнены до последней буквы. Прямо на скале была приготовлена постель, поверх которой разбросали подушки в наволочках с вышитыми эмблемами отеля «Бедфорд». Рядом стояла корзинка для пикника, из которой торчала бутылка доброго шотландского пива.

Дэвид удовлетворенно улыбнулся, повернувшись к Кэролайн. Все готово. Он готов.

Оставалось только надеяться, что и она тоже.

– Добро пожаловать на брачное ложе, миссис Кэмерон.

Ей следовало бы поблагодарить его.

Каким-то образом он узнал. Узнал, кто она и что ей нужно. Дэвид не ожидает, что она будет вязать носки, и не требует, чтобы она была кем-то другим, а не самой собой. Он преподнес ей самый безупречный подарок, какой только можно вообразить, и благодарность – это наименьшее, что она могла бы дать ему в ответ. Но ком, застрявший в горле, буквально лишал Кэролайн возможности произнести слова, которых требовал этот момент.

Она кинулась ему на шею, оказавшись в объятиях, таких крепких, что подогнулись колени. Дэвид хмыкнул, прижавшись губами к ее волосам и, похоже, не возражая, что манеры жены оставляют желать лучшего. Кэролайн подставила ему губы, мечтая о соединении, к которому тянулось ее сердце две долгие недели.

Но он снова уклонился от поцелуя.

Кэролайн чуть не заскрежетала зубами. В чем дело? Они женаты. Они одни, окруженные только лунным светом и океаном. И, слава богу, здесь темно, так что он не увидит ее слишком длинных ног и вовсе не впечатляющей груди. Чего еще можно желать?

Если только… если только он не считает ее чересчур развязной. Эта мысль несколько отрезвила Кэролайн. Она уже начала понимать, что обладает страстной натурой, стремящейся к физическим наслаждениям. Уроки Дэвида просветили ее в этом смысле гораздо эффективнее, чем любая книга, и за последние две недели ее любопытство породило мысли столь неприличные, что она боялась произнести их даже про себя.

Но такова ее сущность. Наверняка Дэвид понимает, что это столь же неотъемлемая часть ее натуры, как любовь к плаванию.

– Мне хотелось сделать это с того момента, как я увидел тебя стоявшей на этом самом месте три недели назад, – сказал Дэвид. В его низком голосе слышались бархатные нотки, словно в груди рокотал прибой. Он поднял руки и запустил пальцы в ее прическу, на которую Бесс потратила целый час этим утром. Под его ловкими пальцами шпильки посыпались как дождь, и освобожденные волосы, повинуясь его дерзким движениям, упали на спину.

Дэвид отступил на шаг, восхищаясь своей работой, и лукаво улыбнулся:

– Прекрасно. Думаю, я задолжал тебе еще один урок. Повернись. Лицом к скалам.

Дыхание Кэролайн остановилось, но ноги, к счастью, продолжали выполнять свои функции. Она повернулась, как велел ей муж, и замерла, ожидая дальнейших приказаний.

То, что она не могла видеть Дэвида, только распаляло ее желание. Вот его пальцы медленно, возбуждающе прошлись по шее, рассылая восхитительные мурашки по всему телу. Затем на смену пальцам пришли губы. Под обжигающими прикосновениями языка ее кожа горела, и Кэролайн откинулась назад, ощущая настойчивое давление его естества, упиравшегося ей в поясницу.

Внезапно ее охватило облегчение. Возможно, она чересчур нетерпелива, но совершенно ясно, что Дэвид хочет того же, что и она.

Сильная рука обвила ее талию, удерживая на месте, пока другая расстегивала пуговицы на спинке свадебного платья. От его резких движений крохотные жемчужины отскакивали, но Кэролайн не шелохнулась, пока платье не соскользнуло с плеч.

Она хотела было повернуться, но неумолимая рука Дэвида остановила ее.

– Не двигайся, – распорядился он, прикусив мочку уха.