– Идем, Меченый. И да помогут нам боги и Христос!

Пробраться ко дворцу было несложно. Замерзший под снегом городок спал. Даже стражи было мало – всех разогнала непогода. Слабо белел снег, серели дома, пересеченные по фасаду черными балками, где-то слабый свет пробивался из-за закрытых ставень, сырой снег не скрипел под их мягкими сапогами, следы тут же заносило. Порой за забором начинала лаять собака, порой слышалось мычание коровы или кудахтанье вспугнутых лаской кур. Обычные звуки, ничего подозрительного, ничто не указывало, что в городе заметили что-то неладное.

Ближе к собору святого Дагоберта, где улицы стали шире, стража стала попадаться чаще, мелькали огни факелов. Они сделали крюк, огибая собор. Эврар замер, заметив под навесом дома какую-то тень, но зоркие глаза Ролло узнали своего. Альбинос. Тоже следил за ними. Ролло помахал ему рукой, и дальше они крались втроем.

Из собора доносилось тихое пение – полночная заупокойная служба по почившему Ренье. Гизельберт тут не скупился, заплатил за месяц вперед, чтобы молились за душу его отца денно и нощно. Но музыка, которая доносилась со стороны длинного строения главной залы дворца, была развеселая, мало похожая на заунывные молитвы по покойному. Гизельберт специально веселил знать, хотел показать себя щедрым и приятным сеньором, кухня гудела как улей, освещая красноватым отблеском крытые галереи переходов, смена блюд происходила через каждый час. Кухня находилась немного в стороне, дабы избежать пожаров, видна была толчея на ведущем к дому переходе – слуги спешили, чтобы блюда не сильно остывали на холоде, слышались голоса.

Воины затаились под сводом галереи. Эврар пояснял:

– Я слышал разговоры прислуги. Гизельберт устраивает пир, на нем будет Эмма, которую он не отпускает от себя, и король с фаворитом и королевой. Нам, по сути, предстоит только повторить то, что сделал недавно Гизельберт – захватить главную залу с собравшейся там знатью. Тогда все будет в наших руках. В залу ведут только две двери – одна выходит на крыльцо и сейчас заперта, а другая ведет во внутренние покои. Нападения явно не ожидают, как и в случае с Гизельбертом. Во дворце много охраны, но это не главные силы. Главные Гизельберт услал на дорогу из Вердена, а тут в основном всякий сброд, который вряд ли не пожалеет живота ради принца. Есть и свита феодалов, но когда они поймут, что им ничто не угрожает, не будут особенно трепыхаться, конечно, если поймут, что в случае сопротивления их не помилуют.

Ролло кивнул. Был напряжен, ноздри слегка раздувались. Сейчас он был схож с хищником, вышедшим на охоту, глаза горели. План Эврара был столь же дерзким, сколь и простым. Проникнуть во дворец, запереть казармы с охраной, дойти до залы и под личиной сменных охранников проникнуть внутрь. Само здание залы с мощными стенами, крепкими дверями было подобием крепости. Или ловушки. Они могли все погибнуть в нем, если не овладеют ситуацией и не заставят Гизельберта уступить. Что до Ролло, то после откровений Эммы он испытывал сильнейшее желание, воспользовавшись случаем, свернуть шею негодяю. Может, так и поступит, лишь бы повезло.

Он еще раз уточнил детали. Главный выход, ведший на крыльцо, выводил и во двор, конюшня рядом. Ворота давно не чинены, их створки намертво вросли в землю. Здесь их не задержат. А там – дорога в город, к переправе, на свободу… Будь все трижды проклято, они сделают все, что в их силах, другого случая не представится.

– Веди, солдат!

Крадучись они дошли до западного флигеля, большого неуклюжего здания, где ранее располагались банные термы, а теперь были пустующие заброшенные помещения. Тихое пустынное место, куда без нужды не заглядывали. Сейчас здесь не было ни души; если и побывали, то днем, готовясь к пиру. А во внутреннем дворике располагалась свалка – валялись старые котлы, разбитые бочки, старая мебель, остатки рухнувших колонн. Ролло негромко свистнул. Их уже ждали. Не все, конечно, пришлось тоже подождать. Сырость и холод пробирали до костей, снег таял в складках плащей. Наконец все были в сборе, прокрались незаметно, не вызвав подозрений. Тогда Эврар подвел их к входу, какой давно заприметил и через который рассчитывал незаметно проникнуть во дворец. Вернее, это был не ход, а обычная дыра в стене, оставшаяся от старой отопительной системы.

Эврар первый пролез в нее. Ход был узкий, но все же достаточно просторный, чтобы через него могли пробраться и воины. Эврар не зря не велел им облачаться в доспехи людей из Монмеди, чтобы не было шума. Ползли один за другим, протискиваясь меж подпорами. Они еще были крепкими, как все, что строили римляне. Продвигались осторожно, медленно; порой, когда сверху доносились голоса – стражи или прислуги, не понять, – замирали.

– Как, еще долго? – спросил нетерпеливый альбинос. Чихнул от пыли.

– Старые бани уже остались позади. Думаю, мы под жилищем прислуги, а впереди дворцовый склад. Если обнаружим, что там все тихо, вылезем в пролом в полу. Но думаю, что ночью никто не посетит склад.

Сверху, прямо над головой, раздались тяжелые шаги, лязг железа. Прошла охрана. Эврар зашептал, что им необходимо будет облачиться в доспехи дворцовых вавассоров, иначе в залу не проникнуть. Потом они проползли еще немного и оказались в расширении, являвшемся заброшенным дымоходом, стало даже светлее, и они ощутили холод ночи, даже сырость. Эврар же вдруг словно растворился в темноте. Они не сразу и поняли, что он просто, подтянувшись на руках, пролез в отверстие в полу.

– Сюда!

После долгого мрака вспышка высеченного мелитом огня резанула по глазам. Он осторожно зажег свечу, оглядел их – все в грязи и паутине, напряженные, взъерошенные. На дворцовых охранников похожи не более чем мышь на кота. Оглядывались. Дворцовые склады: на полках стопки казенных облачений, ряды светильников, посуда, кожа, связки свечей, полотно. Да, проберись сюда вор, ему было бы чем поживиться.

Эврар сделал знак, чтобы держались тихо. Огромное, как амбар, здание склада хорошо охранялось, за дверью слышалась поступь стража. Не следует, чтобы он что-то заметил и поднял тревогу. Военные казармы почти рядом, к ним ведет лишь короткая терраса. Сейчас либо они выберутся незаметно и запрут казармы, либо из казарм выйдут на шум воины и не избежать бойни.

Ролло крадучись подобрался к двери. Оглянулся на Эврара – тот кивнул. Действовать надо было осторожно и стремительно. Ролло сделал знак, чтобы все отошли, присел под дверью и начал тихонько поскуливать, подражая голосу щенка, скреб пальцами половицы. Шаги стража за дверью затихли, потом он вновь начал мерить шагами порожек. Если какая-то животина и закрыта в складе, то утром ее заберут. Он добросовестно нес свои обязанности. Но щенок за дверью скулил, скребся, жалобно тявкал. Бог весть, как он туда забрел, а теперь будет голосить до утра. Страж грубо выругался, эти звуки раздражали, действовали на нервы. Топнул ногой, словно прибивая визгливую тварюку.

Эврар, наблюдая за Ролло, усмехнулся в усы. Ну и хитер же язычник! Застыл, как зверь в засаде, даже не изменил позы, когда послышалось, как стражник поворачивает ключ в замке, снимает оплетавшие засовы цепи. Дверь чуть скрипнула, появился отблеск пламени и тень человека с копьем на стене. В следующий миг – страж и испугаться, наверное, не успел – Ролло рывком свернул ему шею. Звякнули, упав, ключи.

Ролло оттащил охранника в сторону: