– Да с чего бы ему быть закрытым, там учёные, доктора всякие, – негодовал Кузьма и смотрел отчего-то на Еши, как будто пытаясь найти у того поддержку.

       – Если учесть происходящее в Севольном, и значимость НИИ в этом, то я соглашусь с Кондратом, оно закрыто и нужно сразу же определиться, как попасть…

       – Да, что за… – хлопнул себя по колену Кузьма и затянулся папиросой.

       – Пустой спор, – зевнул Еши, откинулся на сухую траву и закинул руки за голову. - Придём, увидим.

       – Придём, поцелуем охранную систему и начнём там думать, – осклабился Леший и улёгся рядом с журналистом. Номин сидела в паре шагов от них, облокотившись о растянувшуюся на влажной опавшей листве Тайру, и покусывая травинку. 

       «Солнце, хотя бы вышло», – подумал Кондрат. Хороша была бы поляна, а так мрачно, жухло, тоскливо, в сон тянет. Птицы не поют, шорохи диких зверей тревожны. Волки где-то поблизости. Кондрату казалось, он чувствует запах волчицы, её лёгкую поступь. Вон и Тайра смотрит в деревья, туда, где кусты можжевельника. Интересно, отчего она так близко принимает стаю? Уж не чувствует ли благодарность за спасение? Кто знает, что творится в собачьей голове. Глаза умные, почти человеческие. Она боялась, он видел это в её взгляде в деревне, и все равно кинулась спасать хозяина. Благородная? Благодарная? Если выпутается из всего происходящего, ни за что больше не отдаст. Хватит. Тайра живая, любящая, настоящая, у ней должен быть один дом. А вот эти таскания туда-сюда. И Лике запретит даже думать о Тайре. 

       Это если выпутается. Он покосился на стелящийся свет недалеко от Кузьмы. Приближаться к кузнецу он не торопился. И хотя Кузьма к харизмату начал относиться более терпеливо, после спасения и осознания, того что он хотел спасти Марью, но во взгляде кузнеца ещё было недоверие. Странное, как будто присматривался, пытаясь увидеть нечто… 

       – Эй! – обратился Кондрат к свету. – А имя то у тебя есть?

       Свет не шелохнулся.

       – Чего с ним говорить, бессловесный он, – отбросив окурок, ответил Кузьма и сам покосился на свет. – Бессловесный, но убийственный. Во благо или нет, но смерть приносящий. Дьявол ли он? Если да, то отчего нам помог? И Марьи пытался помочь. Что там, в его синей глубине? Как ты думаешь, Кондрат, он умеет думать? Или как сказала Лукишна, ориентируется эмоциями и инстинктами?

       Леший пожал плечами.

       – Кто знает. Он выглядит ненастоящим. Я до сих пор не верю в существование живого света. Так ведь не бывает. Это выходит за рамки самого понимания существования на земле. Словно влез в чьи-то фантастические мысли – дикие, не воображаемые, страшные.

       Свет поплыл по полю. Тайра напряглась и проводила его взглядом.

       – Спас нас, – повторил Кондрат, поднимаясь и отряхиваясь. – Но я не доверял бы ему, и помолчав, добавил. – Пора идти.

       – Скорый ты, – протянул Еши. – И получаса не прошло, я только придремал.

       – Успеешь отдохнуть.

       – Ага, – поднимаясь, зевнул Еши. – Фортанет, так вообще на вечный покой уйдём.

       Все разом посмотрели на бурята. Он невесело усмехнулся:

       – Что смотрите? Каждый подумал, сказать страшно, – вздохнул. – И мне страшно.