В зале наступила такая тишина, что было слышно, как где-то жужжит и бьётся о стекло большого окна случайно залетевшая на это собрание пчела. У кого-то из присутствующих отвисла челюсть, кто-то вытаращил глаза, некоторые забились в истерике, пытаясь освободиться от невидимых оков, удерживающих их в креслах. А потом все услышали мой голос:

- Мальчик, пройди, пожалуйста, с этим дядей в соседнюю комнату, там он тебе всё объяснит, а примерно через час ты отправишься домой.

- Хорошо, дядя, - ответил очень взросленький дядька и, продолжая с недоумением оглядываться по сторонам, направился за Артёмом.

И вот в эту минуту до всех присутствующих дошла суть происходящего. Раздались крики, вопли, мольбы о пощаде, кто-то даже пытался сулить мне деньги, лишь бы я не стирал память и отпустил любезного на все четыре стороны. Но не смотря на очевидность происходящего, нашлись двое, которые грозили Сергею Лешанову самыми лютыми карами. В итоге я снова поднял руку, призывая собравшихся к тишине и вниманию, а потом ответил на все их стенания, попытку откупиться и на угрозы в свой адрес:

- Не пытайтесь меня купить! У вас уже не осталось денег. Возможно, кто-то из вас помнит старый советский фильм «Берегись автомобиля». Там один из героев говорит другому: «Ничего у тебя нет! Ты голодранец!». Вот эти слова в полной мере относятся и к каждому из вас. Повторю ещё раз - я могу читать мысли людей, поэтому прекрасно знаю, где, сколько, в какой валюте лежит в тех или иных банках, а у кого-то в слитках или в ювелирных изделиях сбережения хранятся в тайниках и прочих схронах. Если не верите, то давайте для примера расскажу об этом более подробно.

И дальше я поведал воровской сходке о золоте и бриллиантах, а также денежных накоплениях как раз тех несознательных граждан, которые пытались откупиться и даже угрожали мне. По их реакции остальные прекрасно поняли, что Сергей Лешанов не блефует, и быстро сообразили, раз этот незнакомец знает всё о том, что заработали непосильным трудом их коллеги, то ему известно и обо всех деньгах и ценностях, которые каждый из них рассовал по банковским счетам и по заначкам.

А спустя ещё несколько минут те двое, которые грозили мне самыми лютыми карами, вдруг тоже повели себя очень странным образом. Один из них, как и предыдущий мужик 56 лет отроду, тоже впал в детство, и вёл себя соответствующим образом. Другому повезло чуть больше, я стёр его память до 37-летнего возраста - именно тогда он ступил на воровскую дорожку и получил первый срок. А сейчас этот человек вопросительно смотрел на сидящих за столом незнакомых людей, явно не понимая, как он оказался в этом доме в компании странных людей, затем молча встал и направился к двери. Но там его перехватил Артём и вежливо предложил пройти в то самое помещение, где уже находился самый первый из тех, кто частично потерял память.

И в эту минуту от оставшихся сидеть за столом последовал новый шквал негодования, просьб и даже возмущения тем фактом, что я вдруг решил не стирать память одному из участников этого собрания.

- Чем мы хуже этого урода? - кричал в истерике недовольный. - Хочешь стереть память, так делай это всем без исключения!

Истеричного поддержали ещё несколько недовольных, требуя справедливости и равного ко всем отношения в этом деле. А мне вспомнился эпизод из великого романа Александра Дюма «Граф Монте-Кристо», когда двух заключённых вели к месту казни, но в этот самый момент посыльный принёс и передал человеку, который возглавлял ту печальную процедуру, вчетверо сложенную бумагу. Тот прочёл её и поднял руку.

«– Да будет благословен господь, и хвала его святейшеству папе! – произнес он громко и отчетливо. – Один из осужденных помилован.

– Помилован! – вскрикнула толпа, как один человек. – Один помилован!

Услышав слова «помилован», Андреа, один из приговорённых к казни встрепенулся и поднял голову.

– Кто помилован? – крикнул он.

Второй осуждённый по имени Пеппино молча, тяжело дыша, застыл на месте в ожидании, когда глава братства, он же главный распорядитель на этой казни назовёт имя.

– Помилован Пеппино, прозванный Рокка Приори, – громко произнёс глава братства.

И в этот момент закричал Андреа, сразу стряхнув с себя оцепенение. – Почему помиловали его, а не меня? Мы должны были оба умереть, мне обещали, что он умрёт раньше меня, вы не имеете права убивать меня одного, я не хочу умирать один, не хочу!

Он вырывался из рук священников, извивался, вопил, рычал, как одержимый, и пытался разорвать веревки, связывавшие его руки.

А граф Монте-Кристо, обращаясь к двум молодым людям, пришедшим вместе с ним посмотреть на казнь, произнёс:

- Этот человек, который сейчас умрёт, буйствует оттого, что другой человек не умрёт вместе с ним. Если бы ему позволили, он разорвал бы его ногтями и зубами, лишь бы не оставить ему жизни, которой сам лишается. О люди, люди! Порождение крокодилов! Смотрите, вот человек, который покорился судьбе, который шёл на плаху, который готов был умереть, как трус, правда, но без сопротивления и жалоб. Знаете, что придавало ему силы? Что утешало его? Знаете, почему он покорно ждал казни? Потому, что другой также терзался, потому, что другой также должен был умереть, потому, что другой должен был умереть раньше него! Поведите закалывать двух баранов, поведите двух быков на убой и дайте понять одному из них, что его товарищ не умрет. Баран заблеет от радости, бык замычит от счастья, а человек, созданный по образу и подобию божию, человек, которому бог заповедал, как первейший, единственный, высший закон - любовь к ближнему, человек, которому бог дал язык, чтобы выражать свои мысли, – каков будет его первый крик, когда он узнает, что его товарищ спасен? Проклятие! Хвала человеку, венцу природы, царю творения!