– От меня что надо? – отвечаю резковато, но на то есть весомый аргумент: моя девочка нежно изгибается под ритмы московского ди-джея не со мной!

 – Я в «Берлинго», меня хотят продать, – почти ревёт в трубку мелкая пигалица.– Как вещь, понимаете?

 Прикрываю глаза. Аукцион, лет пять назад организованный Горским для отмывания денег. И хотя сейчас Коля вроде как не у дел (продал кому-то свою идею), этот проклятый «Берлинго» продолжает ломать девичьи судьбы.

– Какого чёрта ты вообще там делаешь?! – ору в трубку, приправляя свой гнев парой крепких словечек. Как же не вовремя свалилась на меня эта малолетка! Так, стоп! – Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – шепчет та, а я понимаю, что послать её лесом просто не имею права. На том конце – ребёнок, мелкий, несмышлёный, наверняка по совершенной глупости ступивший на территорию взрослых игр!

– Номер твоего лота какой? – уточняю у мелкой, пытаясь вспомнить кого-нибудь из ребят из службы безопасности «Берлинго».

– Четырнадцать, а у Полинки второй. Её продали уже, – рыдает она. – Это сумасшествие какое-то!

– Фамилия твоя и Полинки! – стараюсь перекричать музыку, совершенно забывая о Ксюше.

– Ладыгина и Солнцева. Вы поможете? Не бросайте меня, прошу! Мне больше некому позвонить!

– Помогу! – отрезаю грубо и скидываю вызов. Понимаю, что надо ехать! Спасать эту идиотку, пока не поздно.

 Но напоследок бросаю взгляд на танцпол: под ритмичные биты модного ди-джея моя Ксюша всё так же соблазнительно изгибается, сводя с ума всех парней в округе. Вон, один стоит прямо вплотную и не сводит с моей девочки глаз. Зараза! Набираю номер Славика, чтоб сменил меня и присмотрел за дочерью Горского, а сам внимательно вглядываюсь в парня, стоя́щего напротив Ксюши. Его смазливое лицо мне кажется смутно знакомым. Секунда, вторая и я, наконец, его узнаю́. Это Тимур, сын Фёдора Черниговского и внук Юрия Ермолаева! Какого чёрта он трётся возле Ксюши?! Напрочь забываю о девчонке в «Берлинго» и сквозь толпу прорываюсь ближе. Допустить этого урода до дочери Горского не имею права, и это уже не шутки! Но, слава богу, Ксюше и само́й хватает ума уйти: за ручку с подругой проходит мимо меня, слегка задев плечом, но даже не взглянув...

– Слав, – говорю подошедшему охраннику. Сегодня его смена следить за дочерью Горского. – Вон того парня в чёрной футболке и тату во всю руку видишь?

 Славик уверенно кивает, а я продолжаю:

– Ему даже близко подходить к девчонке запрещено! Поверь, Горский узнает – шкуру с обоих снимет! Уяснил?

 И снова кивок. С неспокойным сердцем вылетаю из «Розмарина», готовый своими руками задушить эту заразу Ладыгину, которая уже второй раз за неделю путает все мои планы.

 Ночной город тает за окнами автомобиля. В салоне тихо. Лишь редкие всхлипывания мелкой пигалицы, забившейся в дальний угол на заднем сиденье, бьют по напряжённым нервам. Глупая девчонка до конца никак не может понять, что было бы с ней, опоздай я минут на десять. Сидит, дуется, словно я её личный телохранитель, а не дядька с улицы, случайно сумевший вытащить из передряги! Бросаю мимолётный взгляд в зеркало заднего вида, но ни черта не могу разглядеть.

– Успокоилась? – Мой неожиданно громкий  голос разрывает тишину. – Адрес говори, куда везти!

 Молчит. Всхлипывает и молчит. Мелкая не понимает, что я не супермен из мультиков!

– Ребята обещали за ней присмотреть, не переживай! Как Ермолаев её отпустит...

– Не переживать? Какой-то старый хрыч издевается там над Полинкой, а мне не переживать? – орёт на меня из глубины салона что есть силы, шмыгая носом.– Нельзя было так уезжать! Нельзя! Она же там совсем одна осталась!