— Знаешь, если ты не хотел мне помогать, то мог там остаться! Сам со своей помощью навязался! Тем более, что, не я одна тебе и нравлюсь на самом деле, раз ты уже по клубам шляешься! Хотя откуда я знаю, может ты всегда только так и делал!

Парень весь подобрался. Как будто хотел сделать что-то резкое, грубое, а потом пришел в себя. Передумал и устало выдохнул. Опять ерошит волосы на голове, опять его тяжелый взгляд опускается на моё лицо. Скользит по чертам лица.

Совсем вымотанный.

— Да как дурак понадеялся на что-то. Лера, я за это время понял, что ты мне не просто нравишься. И с девушкой в клубе у меня ничего бы не было. Потому что ты под коркой у меня уже. Слишком много тебя в моей голове. Так что все мои мозги теперь набекрень. Я только тебя хочу. И никого больше. Неужели ты вообще по отношению ко мне ничего не чувствуешь, кроме своего дурацкого страха?

Мы остановились на лестничном пролете между этажами, и я только сейчас поняла, что держусь одной рукой за перила, потому что после его слов дерево снова больно впилось в кожу руки.

Обругала себя за свою наивность. Он при мне к двум девушкам за вечер подкатывал. Слово "ухаживал" здесь совсем неуместно. А меня действительно оставил напоследок. Словно ему совсем наплевать с кем, но раз с другими не получилось, то почему бы мне опять голову не задурить?!

— Зачем ты мне лжешь сейчас?! Всё у тебя было бы, если бы меня там не было! — от обиды мне совсем не хочется сдерживаться. Говорю, не скрывая ярости в голосе.

А в ответ опять этот усталый вздох с его стороны. Ему явно надоели эти хождения вокруг да около. Как будто мы постоянно присматриваемся друг к другу. Проверяем. Изучаем. А он уже совсем не в том возрасте, чтобы таким страдать.

— Я забыть тебя хотел, — смотрю в его глаза и пытаюсь понять правду он мне сейчас говорит или нет. И как-то так получается, что всегда у него есть повод обманывать меня. Но очень хочется, чтобы его слова были правдой. Чтобы не я одна сходила с ума из-за неправильных неуместных чувств. Чтобы они не были неразделенными. Я сжимаю рукой перила, оставляя на ладони болезненный след, а Краёв продолжает, не силясь подобрать слова. — Мне уже двадцать восемь, Лер. Я полтора месяца пытаюсь выгнать тебя из своей башки. Сначала работой. Сегодня этим. Ни хрена не получается. Решил, что если ты согласилась со мной поехать сегодня, на эту помощь мою, то ещё не всё потеряно. А ты на самом деле по-прежнему просто носишься со своими страхами и тебе наплевать на меня. Если бы ты только могла отнестись к произошедшему проще, я бы пригласил тебя на свидание, таскал бы тебе цветы и разную ерунду от которой все девушки обычно в восторге. Я пытался бы вымолить твое прощение. Но я прекрасно понимаю, что сам всё с тобой испортил. Что ты теперь боишься меня, потому что думаешь, что я какой-то зверь. Обижу тебя. А я не знаю, как мне к тебе подступиться. Я боюсь сделать что-нибудь не так, чтобы не напугать тебя ещё больше. Скажи мне, можно ли это всё хоть как-то изменить?

Дерево с такой силой врезается в ладонь, что я чуть не вскрикнула от боли. А ведь почти не заметила. Не чувствовала ничего, просто слушала то, во что даже верить боялась. Отдернула руку от перил и приняла решение.