Я тогда, наверное, даже толком ничего не соображала, когда на автобусе добиралась до дома. Вышла на своей остановке и на ватных ногах дошла до своего подъезда. В дверях квартиры меня встретила мать.

— Лер, ты в своём уме? Ты где пропадала целые сутки?

Я изобразила на своей физиономии беспечность.

— Мам, осталась на ночь у Ленки. Потом работа. Телефон ещё разрядился. В общем забыла совсем тебе позвонить.

— Что-то не похоже на тебя, — нахмурилась мама. — Сложно было понять, что я волнуюсь? Хоть бы пару строк написала!

— Извини. Так получилось, — бормочу в ответ и отвожу глаза. Прячу свою «отметину» на лице, прикрывая её волосами.

Мать окинула меня внимательным взглядом и тяжело вздохнула.

— Вымоталась совсем. Иди в душ, потом на кухню ужинать и спать!

— Есть, капитан, — натянула на лицо улыбку и не стала ей рассказывать ни про то, что у меня сегодня выходной. Ни про то, где действительно провела эти сутки. Не хотела её волновать. Ей уже с отцом переживаний хватило. Поэтому только молча выслушала напоминание о её прошлых заслугах:

— Младший лейтенант вообще-то.

Много раз слышала эти военные истории, в том числе и как мать в молодости после того, как вышла замуж за моего папу, поехала за ним, оставив большой город, для того, чтобы жить в каком-то вагончике в поле. Тогда они ещё были военнослужащими и выбора особого не было. Около четырёх с половиной лет назад отец уволился, но вместо того, чтобы начать работать на гражданке сильно запил. Да попросту начал спиваться, и через год с лишним они развелись. Отец уехал на свою малую Родину. А мы с мамой остались здесь. Но мама всё ещё не может выбросить из головы ту часть своей жизни, которую она прожила с отцом. Вот и сейчас я терпеливо прослушала очередную военную байку из её уст, прежде чем скрыться в спасительном помещении ванной комнаты. Закрылась на щеколду и наконец смогла вздохнуть свободно, несмотря на то, что всё тело сотрясала нервная дрожь. Стоило остаться наедине, закрывшись в нашей небольшой ванной совмещенной с туалетом, как всё показное веселье улетучилось из меня от слова «совсем». Включила горячую воду, в надежде на то, что она поможет мне хоть как-то согреться и заглушит мои всхлипы. По щекам опять заструились слёзы. Кое-как стянула с себя одежду заледеневшими пальцами и забралась в эмалированные глубины. Обхватила руками ноги и уткнулась подбородком в колени. Не знаю сколько так просидела, трясясь то ли от холода, пробравшего до костей. Меня ещё в подвале начал сотрясать озноб. То ли дрожала от этого липкого чувства страха? Знаю только, что из транса вывел стук матери в дверь:

— Лер, с тобой всё хорошо? Ты уже час там сидишь!

— Да, да! Уже выхожу, ещё пять минут.

Вылезла из ванной и вытерлась полотенцем. Зеркало над раковиной запотело от пара, так что пришлось провести по нему ладонью, чтобы рассмотреть свое отражение. Из зеркала на меня смотрела перепуганным взглядом затравленная девчонка. И, наверное, только слепому в этот момент могло бы показаться, что со мной все хорошо. Постаралась придать своему лицу выражение попроще и завернулась в халат. Убрала волосы в хвост и вышла к матери, вернувшейся к хлопотам у плиты.

Она уже на кухне пыталась вовлечь в какой-то свой разговор, но я просто молча кивала на её рассказ о новой совсем молоденькой поварихе на их кухне. Мать за свою жизнь много профессий сменила. Как-то выживать надо было. Сейчас работает поваром в центре в одном кафе. Я не захотела идти к ней и устроилась поближе.

— Лер, ну она такая неуклюжая. Просто ужас какой-то.

— Научится ещё, — проговорила я, ковыряя вилкой в тарелке. Спагетти есть не хотелось. Как и вообще есть. Но мать обижать тоже не хотелось поэтому для вида пыталась что-то жевать, пока не сдалась и не отодвинула от себя тарелку.

— Мам, нас на работе так хорошо накормили, — у нас на работе если и кормили, то раз в день. Собственно, у неё так же, так что мать смотрит недоверчиво и качает головой.

— Ты у меня едок, конечно. Обязательно нужно в тарелке что-то оставить!