– Я поняла, двести фартуков, ответила другая мартышка и удалилась.

– Подумать только, из-за чьей-то нерасторопности я должна терять половину прибыли, сказала Главнючка. – Какая наглость! Ведь это еще один фонтан у меня во дворе, еще одна баня, или, на худой конец еще один коллекционный кинжал.

Лер-Лерок вышел из своего укрытия и направился к мартышке.

– Ну что еще, раздраженно спросила она, услышав шаги Лер-Лерка. Увидев его, она придала своей гримасе любезно-приторный вид. Не дав ей опомниться, Лер-Лерок заговорил первым.

– Послушайте, то, что вы творите с манорычами, совершенно недопустимо. Вы держите их в ужасных условиях, заставляете много работать, а сами богатеете на их рабском труде. Больше я вам не позволю так с ними обращаться, Отныне они свободны и вольны сами распоряжаться своей жизнью. Пока Лер-Лерок говорил, Главнючка приняла скучающий вид, склонила голову и зевнула.

– Что ты хочешь от меня, спросила она.

– Я хочу, нет, я требую, чтобы мартышки оставили в покое манорычей и убрались отсюда.

– А если я откажусь?

– Мы с друзьями сделаем все, чтобы освободить манорычей.

– Попробуйте, вам никто не запрещает. А сейчас оставь меня, мое время слишком драгоценно, чтобы тратить его на пустые разговоры с амбициозными глупыми существами, и мартышка опять откинулась на подушки.

– Это все, что я хотел сказать, ответил Лер-Лерок и с достоинством удалился.

А мартышка тем временем созвала мартышечий совет, видимо, слова Лер-Лерка ее все-таки напугали. На открытой террасе, за большим круглым столом собрались важные мартышки.

– Что происходит, начала Главнючка. – Ко мне врывается непонятно кто, отрывает от важной работы, и угрожает, что даст манорычам свободу. Свободу этим недоумкам, которые только и могут, что пришить пуговицу, да испечь хлеб, и которые остро нуждаются в чутком руководстве, что я им и обеспечила. Мартышки важно закивали головами в знак согласия. Они долго и пространно обсуждали, как в них нуждаются манорычи, как они, мартышки, наладили всем жизнь своими приказами.

– Мы должны принять меры, Главнючка постучала кулаком по столу. – Должны ужесточить дисциплину и ввести санкции. Например, что после шести нельзя гулять.

– Но они не гуляют после шести, они вообще не гуляют, спорила с ней бледная мартышка.

– Тогда разрешить им есть яблоки – только по воскресеньям.

– Но они и так едят яблоки только по воскресеньям, возразила та же мартышка.

– Не важно, рявкнула Главнючка. – Мы должны что-то делать! Во избежание вот таких нервирующих визитов. Остальные мартышки понимающе закивали. Все они были похожими друг на друга. Жадные, хитрые, порочные гримасы, боящиеся потерять свою власть над манорычами, они тряслись над своим положением и богатством. Но одна мартышка резко отличалась от остальных. Движения ее были плавны, а голос спокоен. Бледная и худая, с глазами, полными мудрости и печали, она единственная здесь, кто защищал манорычей. Также она была единственной, кто не боялся Главнючки, и смотрел ей прямо в глаза, тогда как остальные заискивающе и подобострастно разговаривали с ней.

– Что же вы намерены делать с манорычами, положение которых уже сейчас можно назвать отчаянным, холодно спросила бледная мартышка.

– А вот ты нам и скажи, отрезала главная мартышка. – Ты появилась здесь совсем недавно, а уже командуешь. Так что нам делать?