Почти неделю провел с Эльзой. Днём-то занимался делами в лагере, а вот ночи с ней. Оторвался на славу. Правда, дочку видел только спящей. Но это и хорошо. Ни к чему ей привыкать ко мне, ничего хорошего это ей не принесёт. Я то её, конечно, не оставлю — и за воспитанием прослежу, и приданным не обижу, но вот знать ей, чья она дочь не надо. Счастья ей это не принесёт, одни обиды. Поэтому и приходил к Эльзе только ночевать. Дочка-то уже подросла и начинает соображать. Начнёт вопросы задавать: что за дядька к её мамке приходит? Добрых людей вокруг полно, подскажут ведь, объяснят. Как она это перенесёт? Не озлобилась бы. Ребёнок ведь ещё, для неё сейчас всё или белое или чёрное.
Но мне чем заняться было. Навестил своих зеркальщиков. Посмотрел на их работу. Ничего так, серьёзно к делу относятся. И к своей работе и к технике безопасности. Работают только днём и не больше 8 часов. Это мой приказ и приходится его выполнять. За этим охрана следит. Так что приходится им в две смены работать — один мастер с помощниками сначала, потом его другой сменяет. Но скоро дни будут короче и оба мастера будут в одну смену работать. Так что производительность ещё упадёт. Хотя она и сейчас не ахти — в день, в лучшем случае, одно зеркало удаётся изготовить. Большое, метр на полтора. Мелочи разной из брака побольше получается. Но меня всё устраивает. Можно было бы расширить цех и добавить людей, но зачем? Сам себе цену собью. Нет уж, пока технология на сторону не ушла, так и будет товар единичным и очень редким. Возни меньше, а денег больше.
В лагере нарвался на старика Пройсса. Он мне вроде теперь тоже дед. Я от него, конечно, не прятался, но и встретиться особо не спешил. Я ведь внучку его, вроде как, и совратил. Хотя, кто кого ещё совратил. Но это я знаю, а другим это знать ни к чему. Так что я перед ним, получается, виноват: Эмма-то к венцу пошла уже беременной, а этого не скроешь. Но, слава богу, скандалить и укорять меня он не стал. Поступил коварнее: решил на правах старшего родственника проверить владение мной благородным оружием, то есть мечом. Хорошо хоть мечи учебные были, отдубасил он меня хорошо. Я, конечно, и моложе него намного, и сильнее, и с реакцией у меня получше, но мастерство есть мастерство. Ну, так я это всегда знал, с настоящим рыцарем с белым оружием мне никогда не совладать. Элдрик учитель хороший и обучил меня всему, что знал сам, но даже умелого и опытного наёмника с рыцарем не сравнить. Поэтому в ультимативной форме дед потребовал, чтобы я с ним и его помощниками начал ежедневные занятия. Правда, при этом посетовал, что толку от меня всё равно не будет, слишком уж я взрослый и момент для начала занятий упущен, но обещал хоть чему-то меня научить. Спорить с ним не стал, обещал приезжать к нему на занятия ежедневно, если, естественно, каких очень уж важных дел не будет. А уж важных дел я себе напридумываю. Хотя, может и поездию к нему, чему-то и в самом деле научиться смогу.
До конца года время прошло как-то не заметно. Вроде и занимался постоянно чем-то, а вспомнить нечего. Единственно, что существенное сделал — это натолкнул всё-таки Дитмара на мысль о паровой машине. Не хотел этого делать, но как-то само получилось. В декабре ударили морозы. Ну, как морозы — иногда до −10 доходило, наверное. Ну, до −5 точно. Во всяком случае, речка наша замёрзла. Пройтись по льду было нельзя, провалишься, но завод встал. Я приехал на завод и обалдел: тишина, никого не видно. Кое-где копошится кто и всё. Хайнца со старшим сыном нашел в заводоуправлении. Сидят, пивом накачиваются. Никогда себе такого не позволяли. Чтобы на работе пиво пить? Такого даже подсобник какой себе не позволял, а тут аж директор с помощником. Посидел с ними. Хайнц мне стал жаловаться на жизнь. Понимаю: человек привык вкалывать с утра до вечера и это ему нравилось, а тут вдруг раз — и делать абсолютно нечего. Нет, дел-то найти можно, но всё не то, производство-то стоит. Посидел, послушал, покивал и пошёл дальше. В цеху металлообработки нашёл Дитмара. Сидит, напильником шноркает по какой-то железяке. Тоже грустный. Все станки стоят, людей нет. Только у одного станка пара человек копошится, ремонтируют что-то. Присел рядом с Дитмаром. Поболтали. Вот тут я ему и выдал идею о паровой машине. Сначала он не понял, но когда до него дошло, вцепился в меня, как клещ. Потащил меня в свою каморку, выдал бумагу и аж серебряный карандаш. Ну, я ему и разложил всё на бумаге. Что помнил, конечно. А помнил я, к сожалению, очень мало. Что ещё со школы в голове осталось. Ну, сам принцип работы я ему объяснить смог. Кое-как даже нарисовал. Сослался на то, что читал об этом когда-то. То ли Аристотель придумал, то ли древние египтяне. Он меня стал пытать о конкретике, еле отбился. Вот не помню толком ничего и всё. Хотя, даже того, что я вспомнил и перенёс на бумагу, для настоящего времени просто суперинсайд. А Дитмар парень въедливый и упорный, сам всё теперь до конца доведёт. Правда, не знаю, сколько ему времени на это понадобится — может год, а может и десять. Вот этого и опасался. Он человек увлекающийся, теперь только этим и будет заниматься. Ладно, ничего страшного, у него вроде несколько толковых подмастерьев есть, вытянут.
После Рождества, наконец, распогодилось. Лёд на реке растаял, снег остался только кое-где в лесу. Завод снова заработал. А я рванул в Дуйсбург. Надоело всё. Старик Пройсс вообще озверел — требовал, чтобы я к нему приезжал ежедневно и издевался надо мной по 2–3 часа. По снежку прокатиться ещё нормально, на твердой площадке покрутиться тоже ничего, хоть и не очень приятно, но грязь месить? Нет уж, не графское это дело. И ведь не пошлёшь его, родственник. Да и Эмма очень своего деда любила. А ей сейчас расстраиваться нельзя.
В Дуйсбург отправился один. Ирма по такой погоде никуда тащиться не захотела. Да и я там задерживаться не собирался. Отдохну недельку и вернусь. Заодно проверю свой когг. Что там с пушками намудрили, мне ведь на нём и идти в чёрт знает какую даль.
Заглянул на верфь к португальцу. Работа, вроде, идёт, люди копошатся. Особо напрягать его не стал — всё равно в строительстве кораблей не понимаю ничего. Да и времени с начала работы прошло всего ничего, что он мне показать-то может? Послушал его с умным видом, покивал головой, и ушёл. Зато когг облазил весь. Капитану объявил, что идём до Роттердама и обратно. Вот в походе и проверим, на что это корыто способно. Река, конечно, не море, но по такой погоде проверка будет серьёзная.
Капитан мне, кстати, рассказал, что в октябре приходили в Дуйсбург английские купцы и очень интересовались как графом, то есть мной, так и моими кораблями. Шли транзитом, куда-то вверх по Рейну, но в городе задержались почему-то аж на три дня. Хотя корабль у них, небольшой неф, в ремонте не нуждался. Моряки английские постоянно торчали в кабаках и выведывали всё, что возможно обо мне, кораблях, моих моряках и капитанах. Очень хотели проникнуть на корабли, навязывались в друзья морякам и офицерам, но этого у них не получилось. Ну, да, мои все знают, что за постороннего на корабле можно и головы лишиться. Ну, что ж, этого следовало ожидать — англичане мне моих безобразий у их берегов не простят. Так-то я там разбойничал под флагом де Мале и все претензии к нему, но и меня они не забудут. Открыто они сделать ничего не смогут — не пошлют же войска или свой флот вглубь империи, но пакостить будут. На это они мастера. До меня вряд ли доберутся, в Линдендорф им хода нет, а вот здесь могут и сотворить какую гадость.
Пошёл к своим кораблям. Большая их часть на берегу, ремонтируются. Охрана, вроде, есть, но не очень серьёзная. Стоят кое-где часовые, мёрзнут. Но обойти их труда не составит. Это днём, а ночью что? Приказал собрать всех офицеров эскадры. Ждать пришлось часа два, пока всех собрали. А у реки холодно и сыро. Так что настроение у меня было соответствующее. Накрутил их как следует. А то совсем оборзели, службу в курорт превратили. Теперь можно быть спокойным, к кораблям даже таракан не просочится. Приказал всех посторонних, что попытаются подобраться к кораблям, хватать и очень серьёзно поспрашивать. Слишком наглых и молчаливых отправлять Ирме, в Линдендорф. У неё все разговаривают. Приказал также побыстрее заканчивать с ремонтом и спускать корабли на воду, там к ним подобраться сложнее. Не хватало ещё, чтобы мне корабли сожгли.
До Роттердама дошли за три дня. Очень шустрый кораблик. Ну, да, две мачты, куча парусов. Правда шли по течению и при попутном ветре, но всё же. Пока шли мимо моих земель, потренировались в стрельбе. Тоже не плохо. Так и пушкари классные, самых опытных с кораблей повыдёргивали.
Обратно шли больше недели. Ветер почти всё время встречный, да и против течения. Рейн здесь достаточно широкий, так что можно было идти галсами, но река не море, на мель можно наскочить только так. Так что пришлось помучиться. Ничего, дошли.
Корабль понравился. Единственно, каюта моя меня совсем не вдохновила. Слишком уж всё по спартански. Отвык я уже от этого. Пригнал на корабль плотников. Объяснил им всё. В принципе, они и так всё знают — на нефах капитанские каюты именно они в порядок приводили. Да и на этом кораблике уже поработали — устроили в трюме настоящую казарму для морпехов. Да и так много что сделали: крюйт-камера, арсенал, пушечные порты. Корабль знают. Каюту мою тоже бы отделали, но ждали меня. Мало ли что мне в голову придёт. Выдал им ЦУ и покинул корабль.
Английские купцы в город не заходили. Видно зимовать где-то остались. Рейн, правда, не замерзал, но погода весь декабрь была и в самом деле жуткая. Для Германии, естественно. Не привыкли здесь к морозам. Ещё раз накрутил капитанов кораблей. Ну и коменданта города заодно. Моряки свои корабли охраняли сами, без привлечения солдат, но англичане, не добравшись до кораблей, могли и в городе какую пакость устроить. Так что приказал бдительность удвоить. Хорошо бы вообще сюда англичан не пускать, но нельзя. Город живёт с торговли, одного купца не пустишь и другие обидятся, обходить будут. А транзитники, что останавливаются здесь на день, на два, до четверти доходов городу приносят.
Все дела порешал и отправился домой. Хороший отдых получился, активный. Теперь можно и в замке побездельничать.
Глава 3
До самой весны готовился к походу на север. Нет, не то, чтобы я лежал на лавке, поплёвывал в потолок, и считал дни до отплытия. Дел хватало. Но каждую прошедшую минуту чувствовал, что такое опасное, но зато жутко интересное приключение всё ближе и ближе. А заняться и в самом деле было чем. Дитмар всё-таки построил паровую машину. На паровую машину, что я помнил, его поделка мало походила, но эта хрень работала. Он сварганил цилиндр из листовой стали, что получалась у нас на нашем простейшем прокатном стане, снабдил его поршнем и штоком и всё, готово. Цилиндр ставился на огонь, пар в нем закипал и толкал поршень со штоком вверх. К штоку через шатун и кривошип он присобачил колесо. Правда, проворачивалось оно только на половину круга, потом надо было ждать, когда цилиндр остынет и поршень вернётся в исходное состояние и можно было вновь довести воду до кипения и получить пар. Когда он показал мне своё творение, аж светился от гордости. Да и я был рад, хотя эта хрень совсем не походила на то, что я помнил. Пришлось впрягаться. С месяц я мотался к нему, как на работу. Правда на занятия к деду ходить пришлось. Я пару дней пропустил, так он сам припёрся и устроил мне скандал. И ведь ничего ему не сделаешь — родственник. Зато всё остальное время пропадал у Дитмара в цеху. За месяц мы что-то более-менее приличное смогли изобразить. В чертежах. Вспомнил всё, что помнил и даже что не помнил. Что когда-то видел, слышал, читал. Оказывается, в нашей памяти скрывается просто кладезь знаний. Где они там прячутся, не понятно, но если очень постараться, то вытащить их можно. Вот я и старался. Получилась у нас хоть и простейшая, но машина, которая могла выполнять не особенно сложную работу. Ну, это в теории. Как получится на практике, скоро увидим. Ну, как скоро? Может через годик что-то и получится. Да даже если и позже? Какая разница. Но то, что паровой машине быть, нисколько не сомневался. Дитмар, а с ним и парочка таких же чокнутых, аж дрожал от предвкушения интересной работы.
В феврале случилась неприятность — у меня попытались скомуниздить пушку. Из Дуйсбурга прибыл гонец и сообщил, что группа придурков напала на моих мушкетёров на стене города с целью утащить пушку с орудийной площадки. Напали ночью. На что рассчитывали, не понятно. Я в прошлый приезд в Дуйсбург так застращал гарнизонный полк, что они не только уснуть на посту, даже присесть боялись. Службу несли строго по написанному мной караульному уставу. Самое легкое наказание за любое нарушение — порка до полусмерти. Так что нападавших обнаружили сразу. Правда, одного мушкетёра они всё-таки убили и двоих ранили. Но и их почти всех повязали. Кто-то успел удрать, но их ищут и скоро найдут. Дружки их и выдадут. Самое паскудное то, что большая часть из разбойников местные, жители Дуйсбурга. Остальные моряки с английского купца. Самого купца прихватить не успели. Услышав шум и выстрелы на стене, он не дожидаясь утра ушёл вниз по Рейну. Пока разбирались и допрашивали нападавших, время упустили и посылать погоню смысла уже не было. Как они собирались утащить пушку, не понятно. Она хоть и полегче будущих чугунных и нынешних бронзовых, за счёт не таких толстых стен ствола — сталь всё-таки, но всё равно весит около тонны с лафетом. Тащить через весь город к воротам на руках? Лафет-то морской, по булыжной мостовой его не покатаешь. Спрятать в каком доме? Так нашли бы сразу. Перевернули бы весь город, но нашли. Сбросить со стены? Не так-то это и просто, на площадках довольно высокий каменный борт. Да и не выдержит пушка падения с высокой стены. В общем, идёт разбирательство. Наместник просит меня приехать. На хрена? Судить их? Так и без меня разберутся. Напали на моих солдат, пытались похитить моё имущество, так что подлежат не городскому, а графскому суду. А у меня в таких случаях одно наказание — верёвка. Так и отписал наместнику. Допросить и повесить. Всё имущество конфисковать. Семьи расселить по близлежащим деревням. Не хотели быть свободными горожанами, будут моими рабами. Жалко, конечно, женщин и детей — они ведь наверняка и не знали, что затеяли их родичи, но по другому нельзя. Время сейчас такое. Дашь сегодня слабину, завтра такое же повторится. Вот ведь что жадность и глупость с людьми делает. Ведь все горожане имели работу, бездельников давно из города выкинули, и жили наверняка не плохо, но польстились на золото и обещания английского купца. Не думаю, что он им заплатил бы обещанную сумму, даже если бы они ему пушку приволокли, авансом бы ограничился. Уж жаловаться они на него не стали бы. А их бы потом всё равно всех переловили. Как есть придурки. Ну, таких и не жалко.
Нет, я бы, конечно, сгонял — очень уж хотелось поспрашивать английских моряков, которых тоже прихватили, но у меня жена вот-вот родить должна. Куда я поплыву? Она ведь, по закону подлости, именно в это время рожать и надумает. Не хорошо получится. Она итак вся изнервничалась, хотя виду и не подаёт. Но я же вижу. Да я и сам весь дёрганный хожу. Не дай бог и её потеряю.
В конце марта Эмма родила девчонку. И ребёнок и мамочка в полном порядке. Ну и слава богу. Через неделю девочку окрестили и назвали Амалией. В честь моей первой жены. Не я так решил, Эмма. Я, наоборот, хотел дать имя, что предлагал отец Маркус, по местным святцам, но Эмма уперлась и переубедить я её не смог. Очень уж она любила и уважала мою бывшую жену. Ну, да, она ведь относилась к ней, как к младшей сестре, постоянно опекала её и ни в чём не отказывала. Ну, что ж, Амалия, значит Амалия.
С начала апреля стал вплотную готовиться к походу. И Гюнтер, и Ирма, и Курт пытались меня отговорить, но я уже никого не слушал. Понимаю, что оставлять сейчас графство, когда англичане зашевелились и по-видимому решили мне отомстить за мои безобразия у их берегов, не очень хорошая идея, но ничего поделать с собой не мог. Только и думал об этом походе. Выдержал до середины апреля, а потом рванул в Дуйсбург. Корабль к выходу был готов: тройной боекомплект, продукты длительного хранения, образцы товаров. Люди тоже готовы. Судовая команда, взвод морпехов и десяток штурмовиков. Канониры. Я даже прихватил с собой пару русичей, тех, что когда-то у мавров в Танжере выкупил. Оба уже служили. Один стал артиллеристом и командовал орудием. Но скоро станет командиром батареи. Толковый парнишка. И здоровый, как бычок. Такому как раз в артиллерии и место. А другой стал кирасиром. Пока рядовой, но это не надолго. Ребята умные, образованные. Из боярских родов. Прошли через руки старого Пройсса и школу в лагере. Дед их, кстати, хвалил. Так что офицерами быстро станут. Взял их с собой переводчиками. Я несколько раз пытался с ними поговорить на русском, но мы друг друга не поняли. Нет, если говорить очень медленно, то что-то понять было можно, отдельные слова, но смысл сказанного ускользал. Научиться, конечно, можно, если приложить старания, но зачем? Я схожу туда раз, может два раза, так зачем мне учить язык? Вот кто туда будет ходить постоянно, тот пусть и учит. А пацаны помогут. Ребята, кстати, были очень довольны. Ещё бы, такое приключение. Хотя им, за их короткую жизнь, приключений пришлось испытать столько, что на десятерых хватит, но всё равно мало. Ну, так, пацаны же.