Разговоры смолкли. В наступившей тишине префект поднялся на возвышение в центре зала, откашлялся и обратился к сенаторам.

— Отцы сенаторы! Лучшие мужи Галлии! В тревожный час собрались мы сегодня здесь, грозная опасность нависла над нашим отечеством. Случилось то, чего мы давно уже ждали. На нас идут готы, король Эврих нарушил границы и все договоры. Его цель — последние свободные римские земли в Галлии. Наши земли.

Сенаторы ждали этих слов. Не удивился никто, Курия хранила молчание.

— Сегодня утром ко мне прибыл посланник всем вам известного и уважаемого мужа Экдиция, а также епископа Сидония. Готы вторглись в Арвернию, Августонемет в осаде. Экдиций поднимает народ, призывая к сопротивлению. И он просит нашей помощи.

По скамьям прокатился шепот, Полемий выждал, пока все вновь успокоятся.

— Знаю, кое-кто сейчас вздохнул с облегчением, полагая, что готы, занятые Арвернией, нам не грозят. Однако это не так. Экдиций ошибается, считая, что опасность грозит лишь ему. Я получил сообщение от своих людей на том берегу. Эврих разделил свои силы, и лишь малая часть из них вошла в Арвернию. Армия готов движется к Родану. Их больше ста тысяч. На этот раз Эврих намерен покончить с нами. В Арвернии льется кровь, пылают виллы и города, готы пытают и убивают священников, сжигают и разрушают церкви. То же в скором времени ждет и нас.

Шум на скамьях нарастал, и Полемий вынужден был возвысить голос.

— Времени больше нет. В ближайшие дни война захлестнет Галлию. Сегодня нам предстоит решить один вопрос — покоримся ли мы варварам без боя или же, обнажив мечи, встанем на защиту родной земли.

Сенаторы удивленно переглядывались — уж не сошел ли префект с ума? Сопротивляться? Но как?

Общее мнение выразил Паоний. Будучи уже в годах, он не утратил присущей ему с юных лет энергии и напора. Благодаря им, выходец из низов сумел сделать головокружительную карьеру и обзавестись огромным состоянием. Он был владельцем обширных поместий вокруг Арелата, вел большую торговлю с Италией и Востоком. Пятнадцать лет назад, еще при Майориане, он был префектом Галлии и с тех пор к нему прислушивались многие сенаторы.

Поднявшись со своего места, Паоний поднял руку, показывая, что собирается говорить.

— Мы не хотим, чтобы сюда пришли готы, — сказал он, дождавшись тишины. — Но если дела обстоят как ты говоришь, что можем мы сделать? За Эврихом сила, а что за нами? У нас нет солдат, бургунды ушли, кто будет защищать Арелат? Ты говоришь — «обнажить мечи», но что конкретно ты предлагаешь, Полемий?

Полемий обменялся быстрым взглядом с епископом и сказал:

— Я собираюсь объявить сбор ополчения. Мы соберем армию римских граждан и выступим против готов.

Паоний скептически скривил губы.

— Ты серьезно? Ополчение? Такого не было с незапамятных времен. И не будет, потому что это глупость. Уверен, что Сенат не даст тебе разрешения.

Гул в зале подтвердил, что многие разделяют его сомнения. Паоний развел руками.

— Сам видишь. Кто за тобой пойдет? Юнцы, мечтающие о подвигах? Даже если ты увлечешь их за собой, что могут они против готов? Предлагаешь, чтоб мы отправили на смерть своих детей — но ради чего? Если бы была хоть малейшая надежда… Хоть тень надежды! Но ее нет. Помощи нам не будет, а значит, в сопротивлении нет смысла. Как обречен Экдиций, так будет обречен Арелат, если мы закроем ворота и встанем на стены.

— В городе большие запасы продовольствия, мы можем долго держаться! — выкрикнул кто-то с места.

Паоний тотчас обернулся, ища, кто это сказал.