— Думаешь? — с сомнением протянула Энкели. — У нас есть время, чтобы ждать?

В этот момент все стихло, и через пару минут Ромулус произнес:

— Входите, нечего стоять снаружи.

Королева толкнула дверь и вошла, я следом. Парень (абсолютно голый) развалился на диване, а служанка с трудом стягивала разорванное платье на своей пышной груди. Поклонившись Энкели и покраснев, как рак, она выскочила из комнаты. Ромулус медленно встал и, подняв свои штаны с пола, неспешно натянул, после чего снова обернулся к нам. Королева все это время стояла, как будто кол проглотила.

— Ну что же ты, мама, стоишь, как столб? — издеваясь, произнес Ромулус. Я хотела подойти и отвесить ему пощечину, но Энки меня остановила взмахом руки.

— Ты не мой сын, — констатируя очевидный факт, произнесла королева.

— А ты проницательна. Да, я не он.

— И все же это тело моего сына. И осколок души моего сына в тебе. Значит ты — мой сын.

Ромулус тихо присвистнул.

— Воистину женская логика самая странная вещь из всех.

— Так или иначе, хочешь ты или нет, но ты мой ребенок, Ромулус. Я дала тебе жизнь, имя, душу… — Энкели прервалась на полуслове, чем демон не преминул воспользоваться.

— Ты дала мне жизнь, да. А собственный отец ее забрал. Да, ты дала мне душу и ее постигла та же участь, что и жизнь. Только имя осталось при мне. И то, если я захочу, то сменю его, чтобы ничего больше не связывало меня с этой семьей!

Как оказалось, с душой вернулась не только похоть, но и злость. Ромулус был в ярости и не скрывал этого.

— Я не виновата в этом, сын, — прошептала Энкели.

— Не сын я тебе, женщина. Сына ты сейчас носишь в своей утробе. А я — демон. Таким и останусь. Спасибо, что дала мне тело, благодаря этому сосуду я могу существовать. И это все, что я могу тебе сказать. Ты не замечала очевидных вещей, ослепленная ненавистью к мужу! Защитить нас хотела? Создала сердце Дома? Ты смешна. У Богов свои планы на этот мир и его жителей, а я больше не хочу быть их частью. Нет. Я тебе не сын, Энкели. Так же, как и не сын Ригору.

— Прости меня, — королева опустилась на колени перед Ромулусом и разрыдалась. Я не выдержала терзаний женщины и все-таки отвесила парню хлесткую пощечину.

— Не смей трогать меня, женщина, а то пожалеешь, — угрожающе прошипел Ромулус.

— Да ты что?! — взвилась я. — Не смей обижать мать! Ты, маленький гаденыш! Пожалею? Я?! Я одна из тех, кто помог тебе вернуться, и ты мне угрожаешь? Просто ты еще не понял, что я с легкостью могу забрать обратно то, что дала тебе!

Схватив парня за ухо, как нашкодившего котенка, заставила наклониться к себе и впилась поцелуем в упрямо сомкнутые губы. Что ж, самое время для показательного наказания. Потихоньку я начала вытягивать из него частичку своей души. Боль сковала каждую клеточку его тела, я чувствовала ее, как свою собственную. Но вырваться или дать мне отпор он был не в силах. Его душа снова разрушалась, и он это понял. Я немного отстранилась, чтобы дать ему сказать то, что он хочет.

— Прости, — прошептал Ромулус. — Клянусь, я больше не буду.