– Я думаю, что больше такой неординарной любви не было в истории, и это действительно мои родители. Меня, кстати, нашли на своем пороге приёмные родители с запиской, в которой было указано лишь имя и дата рождения: Мелания 14.01.1993 г.

А вокруг лишь тишина. Все сидели и даже не моргали. Только Вира грустно улыбалась и держала опять меня за руку. А еще Ловена, пользуясь моментом всеобщего шока, рисовала пальцем на стеклянном журнальном столике.

– Бедная девочка, – вдруг всхлипнула, хотя и не может плакать, Джанет и кинулась меня обнимать. Через пару секунд и Франческа пыталась задушить меня в объятьях. Какое-то время так продолжалось, пока Жозен не воскликнул.

– Так это же прекрасно! – радовался он, а остальные повернулись на него недоуменно, – Не в смысле трагичной истории любви, – замахал руками он, – А в том, что у нас оказывается есть ОБЕ Великие!

Слаженный выдох был ему ответом. На меня смотрели все. А потом будто цунами сошло… столько радости было.

Еще пару часов все никак не могли успокоиться. Мне пришлось еще несколько раз двигаться на максимуме. Потом испытывали мой слух и обоняние. Роберт убежал на 4 км, максимальный радиус моего восприятия, и прыгал с ветки на ветку, о чем я говорила остальным, потом поймал косулю, совместив приятное с полезным, а потом, суля по запаху, набрал черники. Когда Роберт вернулся и подтвердил мои слова, включая горстью ягод, Жозен аж заметался по комнате. Именно он эмоциональнее всех воспринял мое признание.

– Есть что-то еще? – подозрительно на меня смотря, спросил Питер.

– С чего вы взяли? – усмехнулась я.

– С того, что ты сама сказала, что кое-что нам придется принять на веру! – спокойно уточнил он. И снова все взгляды на меня. Даже Вира приподняла бровь.

– Хм, – усмехнулась я. Кто-то действительно анализирует все и постоянно, – Да. Есть еще одна моя особенность, которую я не смогу вам продемонстрировать. И да, она действительно мощная и может решить исход любой битвы,– проговорила я, смотря в лихорадочно блестящие глаза Жозена, – но это может быть только крайней, самой крайней мерой.

Я глубоко вздохнула, пока все были в ожидании.

– В общем, моя кровь для вампиров ядовита. Одной капли достаточно, чтобы все вампиры в радиусе, почувствовавшие ее, сошли сума. И да, клан здесь будет не важен. Предвосхищая ваш вопрос, да, один номенту был мной так убит, я просто не ожидала его, растерялась и не успела остановить. Да и не знала я тогда толком о кланах.

– Мы не виним тебя, – сказали Зак и Габриэль одновременно, на что я грустно улыбнулась обоим. Как бы то ни было, я чувствовала свою вину за того номенту, хотя и не могла уже ничего исправить.

– И как же это происходит? В смысле, если тело не сжечь, оно соберется вновь. Поэтому все тела сжигают. Хотя лично я не был свидетем такого, уже немного неуверенно под конец, произнес Жозен.

– Я разочарую тебя, Жозен, но никаких тел не остается. Моя кровь сжигает вас изнутри, заживо. Это страшное зрелище, если честно. Теперь понимаете, почему я не буду его вам демонстрировать? – уточнила на всякий случай.

– Да, конечно, мы понимаем, что такая демонстрация в первую очередь опасна именно для нас, кивнул Питер.

Наконец-то повисла тишина. Каждый думал о своем.

– Ням – вдруг громко прозвучало. Это Ловена проголодалась. И все как-то оживились, бросились готовить, заулыбались. Вира подхватила дочку на руки и отправилась занимать ее игрой, пока Джанет придумывает обед на скорую руку. И хотя руки скорые, еда готовиться не намного быстрее обычного. А поскольку меня к готовке никогда не привлекали, мы с Заком вышли на улицу. Мне просто нужна была тишина. Я как-то привыкла к спокойствию и отрешенности, а здесь это стало проблематично, хотя и приятно. Всегда приятно, когда ты кому-то нужен, кто-то рядом и поддерживает тебя, а еще принимает таким, какой ты есть, не сторониться, не злиться. У меня аж слезы навернулись, когда я осознала, что никто меня не осудил за скрытность, не выказал неприязни или призрения. Сегодня я окончательно почувствовала себя в семье. Безумной, временами суматошной, но семье.

– Ну ты чего? – прошептал Зак, целуя меня в висок. Я шмыгнула носом и уткнулась ему в шею. И так это было хорошо, что я не стала скрывать своих чувств и рассказала ему.

-Глупенькая, – мягко пожурил меня он, – мы уже давно твоя семья. И я бы хотел это сделать иначе, но…– вздохнул он, улыбнулся и, прямо смотря в мои глаза, произнес – Мелания, я люблю тебя больше жизни и хочу провести всю ее, до последнего мгновения рядом с тобой. Ты выйдешь за меня?