Прекрати, Баэль. Нет, продолжай. Остановись. Пожалуйста. Нет, играй еще…

– Коя.

Кто-то потряс меня за плечо. Я открыл глаза.

Сколько прошло времени? Тело болело, словно я преодолел десятки километров. Чьи-то руки подняли меня.

– Обернись.

Я послушался и вытянул руку, будто пытаясь дотянуться до горизонта. Это движение отняло те немногие силы, что еще оставались, и мне показалось, что небо вот-вот упадет на меня. Душу заполнила беспросветная печаль.

Вокруг нас сотни деревьев будто исполняли загадочный танец в блеске солнца. Белоснежный, ослепительный мир, где нет места грязи и пороку. Безупречный мир. Словно музыка Баэля.

Как зачарованный, я посмотрел на друга. Его глаза светились радостью, а во взгляде читалось: «Я знал, что он существует».

Без сомнения, в биографии Иксе описано именно это место, где деревья выглядят заледеневшими оттого, что раскалены внутри.

Передо мной шумел Ледяной лес.

Я долго не мог оторвать глаз от завораживающей картины, но почему-то не чувствовал ни капли удивления оттого, что легенда оказалась реальностью. Я боялся пошевелиться, уверенный, что от малейшего моего движения сказка тут же исчезнет.

Время текло незаметно, прошел, наверное, уже не один час, когда я снова услышал какой-то звук. Сначала было немного страшно, и я едва сдержался, чтобы не вскрикнуть. Неужели это был чей-то шепот? Или снова шорох листвы, качающейся на ветру?

Я прислушался и наконец-то понял, о чем говорил Баэль. Одновременно похожий на шепот и шум ветра – это был язык музыки.

В отличие от Антонио, я не понимал ни звука, но был абсолютно уверен, что Лес заговорил с нами. Я оглянулся и посмотрел на друга. Он приложил палец к губам, будто бы предостерегая от чего-то. Кивнув в ответ, я стал ждать.

И вот снова раздался звук. Потом еще один, и вскоре в воздухе зазвучала мелодия. Мне даже показалось, что деревья вибрируют. Я вздрогнул от испуга. Тут же захотелось развернуться и броситься наутек, но Баэль, будто прочитав мои мысли, остановил меня, схватив за руку. Его прикосновение отрезвило меня, и я снова прислушался к звукам Леса.

Можно ли сыграть такую мелодию? Есть ли хоть один инструмент, способный ее воспроизвести? Нет. Это невозможно. Это была не просто музыка – дыхание мира, которое исполняли дуэтом горы и волны моря, а дирижировало ими бескрайнее небо. Только Мотховен мог слышать и понимать эту музыку.

Деревья вокруг нас были музыкантами. Каждая заледеневшая веточка была струной, которую задевал ветер, ставший смычком. Лес выступал в роли маэстро. Должно быть, именно так звучала вечность. Я слышал безупречность, красоту и безграничную гармонию звуков. Как смел я говорить, что сочиняю музыку, как смел считать себя неплохим пианистом? Никто в мире, ни один маэстро никогда не сможет снова назвать себя музыкантом, если услышит эту мелодию.

Я полностью растворился в музыке Леса, пока до моего сознания не донеслось чистое звучание скрипки. Пронзительное и одновременно успокаивающее, оно ничуть не уступало мелодии бога музыки Мотховена.

Оглянувшись, я не поверил своим глазам: Баэль начал играть.

Скрипка дарила Ледяному лесу безупречную мелодию. Я наблюдал, как заиндевевшие листья, словно крупные снежинки, осыпаются с белоснежных веток. Спустя мгновение деревья-музыканты замолчали, будто вслушиваясь в исполнение Баэля. Он уверенно водил смычком, желая показать богу музыки все свое мастерство, вкладывая в мелодию лишь ему присущую чувственность.