С этими словами он повернулся и вышел.

– Славный парень, – сказала я монаху, когда он зажигал подсвечник на стене.

Монах посмотрел на меня пристально, но потом кивнул.

– Конечно, он может быть резким. Но ему это простительно.

– Что может делать грубость простительной?

Он повернулся ко мне.

– Поговорим об этом завтра. А пока нам надо разобраться с вашими ранами.

Я обхватила себя руками и с тревогой посмотрела на него. В тюрьме стражники быстро ампутировали зараженные конечности. Поэтому я пригрозила их грязному целителю тем, что сожгу его, если он войдет в мою камеру.

– Не волнуйтесь, – сказал монах, его взгляд смягчился. – Вы находитесь в незнакомом месте, и вы, конечно же, много страдали, но сейчас вы в аббатстве Форвинд. Братья и сестры Ордена Форса дали клятву принимать всех невинно осужденных и нуждающихся в помощи. Они могут относиться к вам с подозрением, но вреда не причинят.

Я взглянула на него – напряжение чувствовалось и в его взгляде, и в его фигуре.

– Вы не доверяете мне.

Он изучал меня слишком долго, но потом ответил.

– Я буду судить о вас по вашим поступкам, а не по тому, что о вас говорят. Но рекомендую вам спрятать огонь подальше. Не все отнесутся к вам с таким пониманием.

– Я это знаю.

Он кивнул и указал на мою лодыжку.

– Меня зовут брат Гамут. Говорят, у меня хорошо получается лечить травами. Если вы покажете мне свои раны, возможно, я смогу облегчить вашу боль.

Неохотно я развернула ткань под кандалами. Монах вздохнул, увидев изувеченную лодыжку. Казалось, он забыл о своем недоверии, приблизившись к холодному металлу.

– Мы должны немедленно снять это. – Он повернулся и пошаркал к двери.

– Никаких мечей, пожалуйста! – взмолилась я.

Он повернулся, удивленно посмотрев на меня.