Но Григорий Арсеньевич не стал слушать, кивнув Василию, он быстро спустился с крыльца.
— Тут нам делать нечего. Идем дальше.
— И чо, мы так каждый дом обыскивать станем? — удивился Василий.
— Надо будет — каждый, — и комиссар, резко обернувшись, выпалил куда-то в огород.
Василий лишь успел заметить метнувшуюся тень, но так и разглядел, в кого стрелял комиссар.
— Минус один, — повеселевшим голосом объявил Григорий Арсеньевич. — Я его точно задел, а раз так, жить ему самое большое полчаса осталось.
— Самодельные пули?
— Скорее уж заговоренные, хотя можно сказать и так.
Нет, для Василия, не верившего ни в бога, ни в черта, это было слишком. Тем не менее, когда комиссар пошел дальше вдоль дороги, он двинул следом, сжимая в каждой руке по револьверу.
И тут где-то в центре деревни вновь пронзительно закричали, а потом кто-то взвыл, словно волк холодной зимней ночью. Комиссар прибавил шагу.
— Приготовься, Василек. Этих тварей штук десять, не меньше…
— Что там происходит? — шепотом пробормотал Василий, хотя и сам отлично знал ответ на этот вопрос.
Неожиданно улица раздалась, образуя площадь. Справа был дом сельсовета — разодранное красное знамя над входом, выбитые стекла. К нему присоседился неказистый домишко с покосившейся крышей.
— Похоже, кричали оттуда, — объявил комиссар. Он решительно поднялся на ступени и, держа револьвер наготове, распахнул дверь. Их сеней в нос ударил привычный домашний запах, но к нему примешивалось что-то неприятное, звериное. Словно там, в темноте, прятался мокрый пес. — Что ж, приступим… — Григорий Арсеньевич шагнул вперед, и тотчас на него из темноты выпрыгнул человек. Выпученные глаза, непомерно длинные, оскаленные зубы. Нет, не зубы — клыки… Вытянутые вперед руки с огромными черными, словно клювы ворон, когтями. Но человек или некое существо — Василий так и не понял, кто это был, — так и не дотянулось до комиссара.
Комиссар снял с полки керосиновую лампу, зажег ее и протянул Василию.
— Держи.
— А вы?
— Мне без надобности, — ухмыльнулся комиссар. Я в темноте хорошо вижу.
— Но как…