-Кстати, Виктор, мы с тобой познакомились, но я не представил тебе эту малютку, - он погладил девушку по каштановым волосам. – Её зовут Изабелла. И сегодня у неё важный день – этому прелестному созданию исполняется девятнадцать лет. Она жила на одной небольшой ферме, и ей нравился мальчик по имени Грэг. А знаешь, что самое забавное? Её любимый собирался сделать завтра ей предложение.

Девушка оторвала свой безумный немигающий взгляд от меня и воззрилась на психопата, склонившегося над ней.

-А-а-ах….- Нуорр издал вздох очень похожий на наслаждение и словно принюхался.

-Зачем? Зачем ты это делаешь…?

-Ради боли. Я уже сказал: плоть – это мой холст, боль – это мои краски. То, что ты видишь сейчас, это лишь промежуточный этап. Изабелла переродится в нечто прекрасное, когда я закончу. Я увековечу в вечности её агонию, и обещаю, что покажу тебе свое творение, когда придет время.

-Это бред, - не сдержался я.

-Бред? Вот как? – заинтересовался он, даже прекратив трогать тело девушки. – Что для тебя боль, Виктор? Просто неприятное чувство? Для меня же боль это целая философия. Боль повсюду. С ней мы рождаемся и умираем, но даже после смерти боль остается. В сердцах других. Во многих мирах говорят – «любовь правит миром». Глупости. Ею правит боль. Живое существо боится боли. Она заставляет его двигаться вперед. Начни причинять человеку НАСТОЯЩУЮ боль, и он будет готов на все, чтобы ты перестал. Разве я не прав, Виктор?

Я лишь поморщился. Этот разговор был мне неприятен, но путь побега был закрыт, а сражаться с этой тварью, скрывающейся под человеческой личиной, мне хотелось в последнюю очередь.

-Боль – это жизнь, - изрек он всем известную истину. – Боль – это развитие! Вот посмотри на себя, Виктор. Ты стоишь передо мной в полный рост. Тебе страшно, но ты сохраняешь некое подобие хладнокровия. А ведь… я встречал многих людей, которые при моем присутствии делали в штаны. Заливались слезами и молили пощадить их. И даже поняв, что оружие против меня бесполезно, ты продолжаешь держать его в руках, - он перевел взгляд на трость. – Но я не злюсь. Просто констатирую факт. Что сделало тебя таким, Виктор? Боль! Боль от потери конечности. Боль от потери родителей!

-Ну, раз тебе так нравится боль, то почему бы тебе самому не вскрыть себе брюхо, - бросил я. Страх стал понемногу уходить, и на его место пришло другое чувство. Что-то среднее между неприязнью и омерзением.

-Ах, увы, - картинно вздохнул Нуорр, вновь склонившись над девушкой и погладив по её бледной щеке. – Я не испытываю боли. Вкуса. Даже запахов, что я чувствую, хватит пересчитать по пальцам одной руки. Ты даже представить не можешь, что бы я отдал, чтобы ощутить их… - с нескрываемым огорчением произнес он. – Но! Я могу дарить боль другим!

-Ты безумен…

-Возможно, - нисколько не обиделся собеседник. – Но разве это плохо, Виктор? Что хорошего в трезвом рассудке? – он замолчал, словно ожидая, что скажу я. Но мне попросту нечего было ответить. Эта тварь безумна, и чем быстрее я отсюда смоюсь, тем лучше. Как бы мне не хотелось помочь девушке, максимум, что я могу, это оборвать её страдания.Вот только он вряд ли позволит мне это сделать.

-Не стоит, Виктор, - нахмурился Нуорр, укоризненно посмотрев на меня своими жуткими черными глазами. - Мы с тобой очень мило беседуем, не нужно омрачать эту встречу вещами, о которых потом глубоко пожалеешь. Понимаю, тебе жаль малютку Изабеллу, но… как бы ты не старался, тебе её не спасти. Зато точно упустишь свой шанс спастись.

-Ты их Ока Небура? – предположил я, сделав вид, что проигнорировал слова о собственном спасении.

-А разве похож? – удивился он.

-Не знаю. Они режут людей, ты режешь людей…

-Пф-ф-ф… Очень неудачное сравнение. То, что делаю я – это искусство. Самовыражение. То, что делают они – нерабочие ритуалы, которые дают эффект, но совсем не тот, который нужен.

-О чем ты?

-Лабиринт. То место, где мы оказались, как думаешь, что это?