Древний бог по имени Криос, персонифицированный в виде крошечного дракона, появился почти сразу и тут же подвергся нападению ветвей кустарника. Взмахнув крыльями, Криос избежал первых коварных ударов, вылетев в центр поляны, окруженной взбесившимся кустарником.

– Помоги нам выбраться отсюда! – велела Саломея, понимая, что использование дракона в боевых целях обойдется недешево. – Сражайся за нас!

На запястьях обеих рук танцовщицы открылись раны. Кровь хлынула на землю одновременно с вырвавшимся из пасти дракона пламенем, выжигавшим ветви кустарника. Защита распространялась только на Саломею, поэтому Джаво пришлось держаться вблизи бывшей актрисы.

– Не смей махать перед моим носом своим топором! – зашипел на него Криос, выпустив из носа две струи густого дыма.

Джаво проигнорировал предупреждение, отбивая очередную атаку неугомонных ветвей. Храм Пейофы не собирался сдаваться, поэтому единственным шансом спастись было бегство.

– Если не выберемся отсюда в ближайшие пару минут, то тебе придется нести меня на руках, – сказала молодому стражнику Саломея, показывая, как быстро теряет кровь.

– Найди выход! – заорал Джаво дракону, тело которого, казалось, пылает изнутри, раскаляя чешую.

Вырвавшаяся из его рта струя пламени миновала ветви, устремляясь к стенам живой изгороди, выжигая покрывавшие их соцветия, которые тут же превратились в бабочек, пытаясь спастись от огня. Цветущий оазис смерти содрогнулся, но персонификация древнего бога не собиралась останавливаться. Он прожигал путь к спасению, превращая храм Пейофы в объятый пламенем дом, где никто не сможет спастись. Джаво чувствовал, как нестерпимый жар начинает обжигать лицо, но худшее было впереди – усыпанный раскаленными углями и окруженный полыхающими ветвями проход.

– Чего ждете? – зашипел дракон. – Бегите! Я не смогу долго сдерживать атаки.

– Тебе легко говорить, – проворчал Джаво, представляя, какую боль придется испытать, особенно учитывая, что его возрастные ограничения после смены локаций перестали действовать.

Дымящаяся ветвь, словно подгоняя молодого стражника, хлестнула его по лицу. Он разрубил ее прежде, чем атака повторилась, схватил Саломею за руку и потянул к спасительному выходу.

Протоколы восприятия обострились, принося в сознание нестерпимую боль. Джаво закричал, но заставил себя не останавливаться, отражая на бегу атаки горящих ветвей кустарника. Странно, но в то время, когда, казалось, раскалился весь мир, золотая рукоять топора оставалась холодной, придавая державшей ее руке сил. Джаво не сомневался, что это одна из скрытых способностей доставшегося ему от богини лабриса. «Если выживем, то обязательно посмотрю, какие еще плюсы можно почерпнуть из этого, и если будет перспектива, то попытаюсь провести максимальный апгрейд», – подумал молодой стражник, краем глаза отмечая не отстававшего от них дракона.

Отбивая атаки полыхавших ветвей, он двигался следом, заливая огнем созданный проход.

– А Криос не так плох, как мне показалось вначале, – похвалил дракона Джаво, обращаясь к Саломее.

Она не ответила. Кровь, вытекавшая из ее запястий, шипела, капая на раскаленные угли. Силы заканчивались – бывшая актриса театра Торсия чувствовала, что еще пару мгновений – и ноги подогнуться. «Держаться, – велела себе она. – Спасение близко».

Они выбрались из охваченного огнем храма Пейофы, повалившись на холодные камни. Саломея деактивировала Криоса, бессмысленно наблюдая, как гаснет пожар, охвативший миртовый кустарник. Стены оазиса смерти исцеляются, проход, ведущий к его центру, затягивается.

– Чертов дракон, чуть не прикончил меня, – тяжело дыша, сказала Саломея, отмечая, что раны на запястьях затянулись, перестав кровоточить.

– Нас чуть не прикончил чертов кустарник, – поправил Джаво, – а твой дракон нас спас.

– Как скажешь, – бывшая актриса закрыла глаза. – Теперь, наверное, придется снова искать долину аворов и активировать полученное от Пронидиуса искусство поедания этих цветов.

– У меня только внешние повреждения. Думаю, они исчезнут после ночной перезагрузки систем. В остальном, кажется, все нормально.