Они обменялись ключами резонансов, чтобы найтись в трехмерном времени Квазара, договорившись встретиться спустя три часа линейного времени Размерности.

– Кто из вас пойдет со мной? – спросил Ми-Аль родителей Саломеи.

– Не нравится мне Подпространство, – поежилась Идола, не оставив супругу выбора.

По дороге в терминал КвазаРазмерности Ми-Аль и Орлан разговаривали о различиях между инженерами Размерности и учеными акеми. Спора не было – мужчины и сами давно разочаровались в выбранных профессиях. Разные мужчины. Ми-Аль – высокий, стройный, хрупкий. Кожа бледная, нежная. Волосяной покров на теле отсутствует. Глаза водянисто-серые. Официально он провел в терминале КвазаРазмерности две трети жизни. Но если учитывать незаконные сеансы связи в терминалах Энрофы, то в Квазаре Ми-Аль прожил почти всю жизнь. Размерность – холодная, враждебная, мрачная, никогда не нравилась ему. Он был чужим здесь. Если рассматривать двухуровневый язык общения как форму сознания, отличительную черту личности, то Ми-Аль, имей он такую возможность, продал бы способность общаться в Размерности не раздумывая.

С его новым знакомым – отцом Саломеи, все было с точностью до наоборот. Инженер Размерности до мозга костей, он никогда не стажировался на должность резонансного инженера, подготавливавшего для Квазара ментальные образы материального мира. Невысокий, крепкий, с грубой болезненно-серой кожей, способной противостоять холоду, и с заметным волосяным покровом, Орлан был ярким представителем Размерности. Он преклонял колени лишь перед одной святыней – нейронными сетями… Такими же были его жена и дочь. Ми-Аль не видел внучку Орлана, но не сомневался, что и девочка, несмотря на разбавленную хранителем кровь, унаследовала общие черты семьи по материнской линии.

Система терминала КвазаРазмерности была полностью автоматизирована, но несколько наблюдателей находились на входе и возле капсул, где следовало оставить тело перед переходом в Квазар. Нейронная сеть списала с личных счетов необходимое число единиц Влияния. Медицинская Проекция, сканировав состояние тел, предупредила о неизбежном старении, гарантировав длительную сохранность, питание, наблюдение и лечение.

«Как только компенсатор резонансов будет включен и ваше сознание изменит колебания линейности, терминал не несет ответственность ни за что, кроме сохранности вашего тела», – заявила напоследок Проекция.

Камеры для хранения тел оказались тесными. Запахи после дезинфекций отсутствовали. Интегрированные жидкие чипы переключились на режим работы отторжения энергии сознания. Чувство немоты вспыхнуло и погасло.

– Ненавижу, когда такое происходит, – проворчал Орлан, закрывая глаза.

Правда за веками больше не было тьмы. Да не было и век. Реальность Размерности осталась в прошлом… или будущем… или настоящем – в трехмерном времени квазара вопрос «когда» не значил ровным счетом ничего. Сохранялась структура мира, но и здесь различные Колебания наслаивались друг на друга. Все зависело от того, на какой резонанс вас настроили при переходе в Подпространство. Душа Мира – так некогда называли это место последние мечтатели КвазаРазмерности, о которых сейчас почти никто не помнил. Рай, Ад, Добро, Зло – все кануло в небытие вместе с хтоническими богами до-Квазаровой эры. Теперь последним богом осталась наука – чистая и непорочная, бесконечная и необъятная.

– Мир из чистой энергии, – сказал Ми-Аль, оглядываясь по сторонам. – Здесь нет холода, нет жары. Нет света и тьмы. А строения, которые ты видишь – лишь условность. Они могут стоять здесь вечность, а могут прекратить свое существование прямо сейчас… – старый пройдоха заглянул отцу Саломеи в глаза. – Скажи, как много у тебя было друзей акеми?

– Ни одного, – сказал Орлан. – С акеми невозможно общаться.

– Боишься нашей философии? За ней будущее, понимаешь? Когда-нибудь такие, как ты, смогут окончательно разорвать связь тела и сознания и тогда все люди переселятся в Квазар. Это новый уровень бытия. Вознесение человечества.

– Научитесь для начала менять ментальный образ сознаний, – сказал Орлан. – Какой смысл отказываться от тела, сохраняя его образ в мире энергии?

– Мы умеем, – заговорщически подмигнул Ми-Аль. – Акеми вообще умеют намного больше, чем думают жители Размерности. И знаешь, что? Только благодаря акеми Квазар все еще остается свободным, не поддаваясь контролю Всемирной иерархии.

– В Квазаре скрываются террористы, преступники, убийцы…

– Здесь скрываются лишь их сознания. Тела остаются в Размерности. Найдите их и перекройте воздух физической оболочке. Без тел все эти преступники угаснут за месяц… Ты видел хоть раз, как это происходит?

Ми-Аль нетерпеливо огляделся – отсутствие Сид-Джи начинало нервировать. И чем дольше приходилось говорить ненужных слов, тем сильнее становилось волнение. Даже призрачный пейзаж отраженного фоном в Подпространстве настоящего, сохранившегося в тот момент, когда была создана эта Петля, становился, казалось, более зловещим.

– Представляешь, как здесь было до того, как над миром поработали резонансные инженеры и ученые акеми? – неожиданно спросил Ми-Аль отца Саломеи. – Представляешь, что чувствовали люди, когда ученые только открыли Подпространство трехмерного времени и поняли, что узнав нужный резонанс, можно заглянуть в хвост прошлого, отпечатавшийся в Подпространстве. Конечно, тогда все это было на примитивном уровне. Никто не понимал природу колебаний времени, но…

– Кажется, этих людей называли хронографами, – подал голос появившийся Сид-Джи, – и если архивы не врут, то процедура переноса сознания была настолько сложной и болезненной, что могла убить неподготовленного человека. Его тело, по крайней мере…