— Где? Не вижу — красивая головка приблизилась к моему лицу, нежная кожа коснулась моей щеки, оттопыренная попа мазнула мне по…
— Да вон окошко небольшое — мы стояли, соприкасаясь телами, и мой организм стал реагировать.
— Как все просто! — женщина выскользнула из моих почти объятий, лукаво скользнула взглядом по вздыбившимся форменным брюкам. — Спасибо, что доверились.
— Да не за что — я стал торопливо натягивать серое пальто: — надеюсь, что вам ничего не скажут, что вы меня кофе поили.
— Не волнуйтесь, со мной ничего не случится. Себя берегите — лживые глаза счетного работника ласково уставились в мои, а нежные руки поправили лацканы формы: — идите, еще увидимся.
Итак, сегодня никто никуда не поедет. Сейчас мои супротивники сгрудившись у окон в теплом кабинете, гурьбой обсуждают полученную от главного бухгалтера информацию, вглядываясь в маленькое окошко проходной темно-вишневого здания Госбанка, где якобы, глаз не сводит с них мой суперагент. У меня появилось немного форы, чтобы принять решение и подготовится. Я зашел за угол, завел, не успевший остыть «Запор», и поехал в отдел — повесить в кабинете форму, где она хранилась на всякий случай. Последние двести метров я ехал на автомате — перед глазами все плыло, меня бросало то в жар, то в холод, в затылке пекло. Бросив машину у крыльца, я на полусогнутых, чуть не сбив с ног обалдевшего помощника дежурного, побежал вниз, в подвал, где РОВД стыдливо прятал вонючие уборные. Я не добежал несколько шагов, первый раз меня вырвало у дверей Ленинской комнаты.
Минут через двадцать, полностью опорожнив желудок, выпив несколько литров воды, избавившись и от нее, я кое как оттер форму холодной водой, и, опираясь на стены руками, дошел до своего кабинета, где не раздеваясь, упал на диван. Я не помню, сколько я пролежал так, потом встал и приоткрыл окно, потому что, от страшной головной боли хотелось сунуть голову в сугроб. Несколько раз звонил телефон, кто-то тормошил меня, кто-то сунул в рот какую-то таблетку и стакан воды, от которой я вновь рванул в туалет. Я не помню никаких подробностей. Вечером мне стало чуть-чуть легче, я задремал, когда кто-то стал трясти меня и слабо бить по груди, прикрытой толстой тканью на ватине. От тряски голова взорвалась новой вспышкой боли, я не совладав с собой. Махнул рукой.
Кто-то вскрикнул, в воздухе мелькнули чьи-то ноги, и тело агрессора улетело за боковую спинку дивана, откуда, после грохота, раздалось тоненький скулеж.
— Кто это? — я не мог в темноте разглядеть, кто там скулит.
— Это я, Нина.
— А какого Гондураса ты здесь делаешь?
— Я тебе звонила целый день на все номера, что они завтра деньги повезут, а ты не отвечаешь. А теперь пьяны здесь валяешься. И меня ударил. И-и-и! — Нина, выдав мне необходимую информацию, продолжила ныть.
— Подожди. Не плачь. Извини. Я не пьяный, просто меня ваш главбух отравой какой-то угостила.
— Врешь ты все! Выпил и признаться не хочешь, как и все мужики. И-и-и.
— Я перед тобой оправдываться не собираюсь, мне реально что-то подсунули. Давай дальше. Откуда ты узнала, что они завтра деньги повезут.
— Меня на работу вызвали. Они телетайп запустить не могли, меня позвали. Сообщение было на какой-то химзавод, заместителю генерального директора, что они завтра вечером приедут на заводскую базу отдыха.
— Понятно. Давай, помоги мне подняться и дойти до машины.
— Ты же пьяный, как ты поедешь?
— Вот не поверишь, я последний раз пил неделю назад. Давай руку, помогай.
Добросив Нину до дома, я поехал к себе. Надо было подготовится к завтрашнему мероприятию и хоть немного отлежатся.