— Я хочу вернуться на эту планету.

— Не советую, док.

— Я не боюсь этих людей. Они не желали мне вреда. Они хотели мира.

— А я вовсе и не думаю, что марагасцы захотят отомстить тебе.

— Тогда почему?

Я сладко чмокнул губами, втягивая в себя спирт. Он создавал иллюзию легкого опьянения.

— Жаль, док, что тебе не приходилось бывать в Японии, когда цветет сакура. Это незабываемое зрелище, достойное пера поэта. Но я подарю тебе другое. Ты увидишь, как распускается планета.

Олем вздрогнул.

— Что ты задумал, чудовище?

— Сейчас мы будем наслаждаться зрелищем цветущей планеты.

— Неужели ты осмелишься…

Я засмеялся, чувствуя, что мне приятен собственный цинизм.

— В чем дело, док? Относись к подобным вещам философски. Есть планета, нет… Одной больше, одной меньше. Какая разница! Если бы это хоть что-то меняло!

Доктор закипел от благородного негодования.

— Как ты можешь так рассуждать?!

— Как — так? Все просто, док. Иногда я испытываю желание полюбоваться распускающейся планетой. Наверно, это патология. В таком случае ты прав, у меня есть патология. Быть может, тебе следует заняться моим лечением?

— Если б у меня был нож, я бы тебя вылечил!

В голосе Олема звучала восхитительная ненависть.

— Спокойней, док, — посоветовал я, — иначе, неровен час, уподобишься своим пациентам. Ты готов?

— Я не буду на это смотреть.