— Позволь тогда хотя бы помочь с разводом.

— Дай мне время. Нужно все осмыслить. Я не готова сейчас к полноценным отношениям. Прости.

Схватив сумку, выскочила из машины. Отчего-то в глазах стояли слезы. Но я не обернулась, а только услышала, как Артур в сердцах стукнул кулаком по рулю, проклиная все на свете.

Дверь открыл отец. Обычно улыбающийся, он был взволнован. Мама стояла в конце коридора, скрестив на груди руки. Ее выражение лица было страдальческим, хотя никто не умирал.

— Надеюсь, вы вдвоем? — сходу спросила я, не тратя времени на прелюдии.

— Да. Эрик ушел. Сам. — печально произнесла мама.

— Прекрасно. Тогда, пожалуйста, расскажи мне все, что знаешь, — решила я не ходить вокруг да около.

Мама вздохнула.

— О чем ты хочешь узнать?

— Что вы скрываете от меня? Зачем так со мной поступили? — я со слезами на глазах посмотрела на неё.

— Дорогая, я не понимаю.

— Что? Что ты не понимаешь? Почему Эрик сказал, что я фотограф, если я работала пилотом? Где все мои вещи? Что со мной произошло? — вопросы, не дающие мне покоя, лились рекой, вперемешку со слезами.

— София, мне очень жаль. Эрик просил подождать, дать тебе время. Он обещал, что сам все расскажет, — тихо сказала она. — Да и врачи говорили, что ты должна сама вспомнить.

— Что со мной произошло? — я повторила свой вопрос.

— Я не знаю. В тот ужасный день мне позвонил Эрик. Он сказал, что ты в тяжелом состоянии в больнице. Я была так потрясена, что не помню, о чем еще он говорил.

— Как он узнал, что я в больнице?

— Ему позвонили, как близкому родственнику, к счастью, он был в Москве в тот день, — призналась мама.

Я слушала, впитывая каждое слово.

— Зачем он приехал в Москву? И как я там оказалась?

— Ты оставалась там в перерывах между рейсами, — сказала мама. А затем она разрыдалась. Папа не выдержал наших слез и незаметно ушёл на кухню, давая возможность поговорить.