На мгновение я очнулся от своих мыслей, услышав другой голос.

Хороший мальчик. Ты становишься все более умелым, малыш.

Я оторвался от девушки. Мне нужно было сглотнуть, во рту вдруг пересохло.

Заглушив в себе этот голос, я заставил себя ввести в нее два пальца, одновременно играя языком с клитором.

– Боже, ты такой молодец, – снова сказала она, отказываясь заткнуться. – Не останавливайся. Продолжай, малыш.

Малыш? Какого хрена?

Стиснув зубы, тяжело дыша, я выпрямился и едва не разорвал свой ремень, пытаясь его расстегнуть. Может, у Дженнингс в ящике стола найдется скотч. Ей нужно закрыть рот. Жар разлился по шее к груди; я с трудом старался отвлечься и вернуться к своим фантазиям.

Только она поднялась и, пытаясь меня поцеловать, сама занялась моим ремнем.

– Я хочу отсосать тебе, – выдохнула девушка. – Хочу почувствовать твой вкус.

Он твердеет, когда я так делаю. Это значит, что тебе нравится.

От воспоминаний об этих словах мои внутренности затянулись в тугой узел. Хлестнув Дженнингс по рукам, я сказал:

– Нет.

Мне это не нравилось.

– Делай, что тебе велят, – ответила она в попытке продолжить игру.

Но я уже слетел с катушек. Схватил учительницу за шею, удерживая на месте, и склонился к ее лицу:

– Мне это не нравится.

Да, тебе ведь это нравится, правда, малыш? Ты такой хороший мальчик.

Я толкнул Дженнингс и попятился, застегивая ремень. Пульс отдавался в ушах, по коже расползлась дрожь отвращения, стены будто начали сдвигаться. Стало трудно дышать.

Твою мать.

– Что? – послышался голос мисс Дженнингс. Она подняла руки, прикрывшись. – Я хочу этого, Дэймон. Ты знаешь, что я хотела тебя. Было так горячо. Ну же. – Девушка встала и потянулась ко мне, намереваясь обнять. – Закончи со мной, – прошептала она. От прикосновений ее липких назойливых рук кожу словно огнем обожгло.