Зал зашумел. Проходя мимо большого зеркала на стене, глянул на себя и вздрогнул. Черты лица оказались знакомыми, но я был ниже ростом, неимоверно худым и молодым, с короткими, окрашенными в синий цвет волосами. На плечах сидел такой же сюртук, что и у сотен моих однокурсников в зале, а в левом ухе торчала серьга, выдающая бунтаря.

Вдруг откуда-то из-за угла по шее ударили чем-то тонким — не то тростью, не то указкой. Я успел увидеть офицера-охранника: высоченный, короткая бородка, шапка, похожая больше на бескозырку, выглаженный мундир. Затем мне заломили руки за спину.

Я без труда вырвался из захвата. Ловкости хватило, однако вот сил, чтобы врезать в ответ, нет. Удар едва скользнул по челюсти, щетина бороды царапнула костяшки пальцев. Да, одних навыков мало, нужна ещё и физическая подготовка. У этого тела её явно не было.

В ответ — мощный удар по ногам. Я свалился на паркет.

Зал ликовал. Я понял или, точнее, вспомнил, что меня тут не очень-то и любили.

— В карцер! В карцер его! Отчислить!

В общем, если другие подобные истории, если судить из истории популярной литературы XXI века, начинаются с поступления в университет, то у меня она началась с отчисления.

Меня подняли на ноги, я попытался врезать каблуком по лодыжке, но сильные руки дернули меня, приподняв над паркетом.

— Ваше благородие, а не прифигели ли вы? Меня-то за что?

Благородие? Насколько я помнил генеалогию всех моих предыдущих копий, знатных родов среди моих предков не было. Все из низов, от сохи. Да, конечно, екатерининские немцы, если брать Главный Пучок. Но их судьба изрядно потрепала за двадцатый век. И такое повторялось почти всегда, во всех знакомых мне ветвях.

Следом подумалось, что могу расцарапать ему глаза. Но я вовремя остановился.

Стоп. Бой уже закончился и я проиграл. Умер. И даже побывал в Бункере, где умер снова. Это уже другой мир. Параллельный. Мои копии в начале XXI века есть практически во всех мирах, встречаются различные совпадения в окружении, в явлениях. Но расхождение исторических веток могло быть любым. Если мое сознание поселилось сюда именно в момент вынесения приговора, значит, было самое подходящее время, чтобы подменить сознание. Значит, мое тело просило о помощи у своего ангела-хранителя. Отсюда и немного безумное поведение — такое часто происходит в момент медленного угасания личности реципиента.

Сейчас главное — не сорваться, не навредить своему новому «я», наконец-то вспомнил я. Нельзя поломать свою судьбу, потому что ей уготована великая цель.

Меня отпустили и повели под руки между рядов. Чувство было такое, как будто меня ведут на плаху.

За спиной послышался занудный голос ректора:

— Вызывается на допрос нарушитель устава… Кто там у нас по списку следующий?. Марк Каюмов…

Фамилия и имя показались знакомыми, но лицо не успел разглядеть. Взгляд скользил по головам в зале. Предыдущая личность моего носителя, вернее, его память, прорывалась и подсказывала. Вот Игорь Антуанеску, сын барона. Устроил драку в туалете, я тогда сильно травмировал колено. На смуглом лице застыла злорадная гримаса — он явно радовался тому, что со мной произошло. Вот Евгений Анадырёв, порвавший мой конспект по микрогравитации. Микув Сотрин — тайком подлил мне в чайник спиртного, а затем пожаловался коменданту.

Всё это было обрывками памяти, несвязными вспышками, ответами на образы где-то с периферии коры мозга. Сознание, вся центральная нервная система уже были замещены мною. Я припоминал, что все эти парни входили во что-то вроде местного закрытого клуба, или банды, или чего-то такого.

Ничего. Я всех запомню. И всем отомщу — не зря же я сюда пришел. Следует отблагодарить моего нерадивого двойника за то, что предоставил тело. А после уничтожу этот чёртов мир.

Мы вышли из зала и оказались в просторном вестибюле. Сперва я заметил охранника, стоявшего у входа. Затем поднял голову наверх…