Ох, как часто я слышал такую фразу во всех известных мне мирах. Какие разные ситуации случались в моих жизнях после того, как кто-то просил закурить. Сломанные руки, переломы, пару раз — выстрелы из огнестрела. Любителей стрельнуть сигарету я не любил, и мне не очень хотелось бы с первых дней оставлять после себя след из смертей и разрушений, хотя при прочих равных — всё равно, как начинать путь. Увы, в этот раз физическая форма была не на моей стороне. Да и руки оказались заняты для мгновенной реакции — правая рука телефоном, а левая— одним из пакетов, поэтому я мягко сказал:

— Нет, не курю, — и нажал третий этаж.

Я и правда не курил ни в одной из реальностей, которую мог вспомнить. Но прозвучало это не убедительно, да и, судя по всему, никто и не собирался курить. Грязноватый сапог встал в створ лифтовой двери.

— Вы куда, барин, почему пообщаться с рабочим классом не хотите? Вы брезгуете?

В дверной проём легла рука. Лифтовая дверь поехала в обратную сторону. Парни стояли ровно, и выглядели не особенно агрессивными. Ростом они были с меня, а по комплекции — не сильно мощнее. Один крутил в руках отвёртку, второй — грыз семечки, бросая кожурки на белоснежный ковролин. Похоже, они просто развлекались, а не планировали ничего серьёзного.

Или нет? Я вспомнил про тот закрытый клуб моих однокурсников из знатных домов. Неужто они подослали?

Я решил поразвлечься, и заодно проверить себя. Первым делом огляделся по сторонам: ничего, напоминающего консьержку или охранника тут не было, что совсем не вязалось с образом приличного дворянского дома. От лифта вдаль уходил длинный коридор, напоминавший коридор отеля или общежития. Да, положение было не самым удачным: по сути, я был загнан в угол. Я бы мог попытаться оттолкнуть их и снова вызвать этаж, чтобы закрыть дверь, но это было бы позорным бегством. Встал в проём двери лифта, чтобы защитить своё имущество.

— Почему же. О чём хотите побеседовать, судари?

— Ты за социалистов, или за дворянское сословие? — спросил второй, не по-возрасту шепелявя.

— За дворянское, конечно же.

— Ах ты… — он шагнул в мою сторону, но его приятель с отвёрткой остановил его.

— Стой, стой. Видно, барь молодой, не шарит, в жизни не разбирается. Ну-ка… А что за телефончик у тебя?

Он шагнул ближе ко входу в лифт, рука потянулась к аппарату, но я коротко показал аппарат и сунул в карман.

— Циммер. Именной. Прости, дружище, не продаётся.

— Именной… — парень разочаровался. — Да, каменный. Циммеры не ломаются. А в пакетике чего?

Жало отвёртки коснулось края пакета, отгибая его и раскрывая горловину.

Я отступил в сторону. Мне и самому было любопытно, что там внутри — я и понятия не имел, что там могло бы быть. Свободной рукой я залез на самое дно… и нащупал то, что совсем не ожидал найти в пакете отчисленного девятнадцатилетнего студента.

— Вот, смотри, что там есть, — не меняя тон беседы, вытащил я со дна блестящий чёрный компактный пистолет-автомат.

— Ой, …! — выругался парень с отвёрткой и отступил в сторону.

— Да что ты церемонишься! — рявкнул второй.