— Вот блин… Поздравляю! Не знал… Ну, сам понимаешь.

— Понимаю. Ничего, если в выходные друзей позову? Человек пять, немного.

— Можно, конечно. Слушай, ничего не знаю про твоих родных — расскажи хоть.

Сид рассказал: оказалось, что мать у него умерла во младенчестве, а папаша, бросивший семью, был отправлен на десятилетнюю каторгу на Чукотку, когда парню было четырнадцать лет. Воспитывали две тётки, которые переехали, когда стало восемнадцать, а после — основной семьёй стала семья моей матушки.

Объевшись и ложась спать, я заглянул в сообщения, чтобы поговорить с Нинель Кирилловной.

“Какъ ваше самочувствие, Эльдаръ Матвеевичъ?”

“Всё хорошо, любезная Нинель Кирилловна, разве что получилъ лёгкую травму ноги. На тренировке”.

“Бедная ваша нога… Можете прислать фото, я хочу удостовериться, что всё не так серьёзно?”

Пришлось сфотографировать свою волосатую конечность ниже колена, замотанную в эластичный бинт. Выше синяки были столь жуткими, что я бы ни за что не стал их показывать. Затем я подумал, что её больше интересует обмен фотографиями в качестве флирта, чем реальный интерес по поводу моего здоровья, и добавил:

“Теперь ваша очередь, Нинель Кирилловна”.

“Какой вы настойчивый! Ладно, возможно, фотография моей ножки подействует на васъ как лекарство”.

Спустя волнительные пару минут фото загрузилось: фигуристая ножка, гладкая, изящная, она была высунута из-под розового кружевного одеяла чуть выше колена.

“Действительно, отлично снимаетъ болевой синдромъ. Только прислалось обрезанное фото, какъ будто там не вся ваша ножка полностью. Нельзя ли переснять?”

Следующее фото оказалось уже значительно выше колена. Ещё пара сообщений, но раскрутить удалось только до уровня бёдер, при этом никаких более приятных непристойностей Нинель Кирилловна себе не позволила. Увы, продолжать наступление я не мог, потому что очень хотел спать. завтра требовалось встать ещё раньше обычного.

Утром уговорил выехать Сида пораньше, докинуть до злополучного техникума. Благо, дверь клуба на заднем дворе оказалась открытой, но ни тренера, ни кого-то из ребят не оказалась, только одинокая пожилая уборщица подметала полы.

— Мне вещи забрать.

— Давай, милок, Сергеич что-то говорил, да, — кивнула она, не отрываясь от работы.

Быстро переоделся — дальше времени у меня не представилось бы. Взглянул на уличные пробки в сторону Садового Кольца, и решил, что лучше будет добираться на метро. Увы, по многожизненному опыту передвижения в Москве я знал, что ни одно такси бизнес-класса в час пик не поможет в скорости передвижения так, как подземка. В конце концов, на курсах говорили, что даже московские курьеры из отдела особых поручений не чураются использовать метро.

Турникеты, экскалаторы, оплата телефона касанием — всё примерно как и в других мирах. Вот только первый вагон поезда был окрашен в цвета флага и предназначался для дворян. Однако, судя по всему, это была больше дань традиции, чем жёсткое правило: дежурный жандарм на станции лишь пару раз лениво махнул рукой и злобно зыркнул, отгоняя от дверей уж совсем бомжеватого вида люмпенов. Что-то мне подсказывало, что тут уже потрудились социалисты — рано или поздно с ростом урбанизации в любой крупной стране сегрегации в транспорте становится меньше. Шесть станций и одна пересадка, и чем ближе к центру, тем богаче и чище становились вестибюли, тем разношёрстнее становился народ.

Даже прихрамывая после вчерашнего, до учебного центра я добежал вовремя, за десять минут до заданий. Но только на подходе к зданию я понял, что подготовил себе неприятный сюрприз и раздосадованно хлопнул себя по лбу.