— Что, наш серый Дружок покидает нас?

— Не думаю. Скорее, зовёт.

В доказательство грифон повернулся и негромко не то тявкнул, не то взвизгнул, дёрнув рудиментарными крыльями на спине.

— Учитывая, что он повернул, когда мы заговорили про воду, хм, — я остановился.

— Хочешь сказать, он понимает, о чём мы говорим? У всей аустралийской фауны, конечно, удивительные способности, но…

— Ну и что, идти за ним? Решай.

Она снова опустила взгляд, изображая покорность — случался у неё иногда такой приём, выглядящий мило, хоть и немного неестественно.

— Идём.

Грифон услышал нас и помчался быстрее.

— Какие у него планы, интересно? Может, он нас сейчас приведёт к своей стае в логово, они на нас накинутся и съедят?

— Очень вероятно.

— А зачем тогда идём?

— Пить хочется. Шанс, что там будет вода перебивает все шансы быть съеденным. Смотри, вон кусты какие-то показались.

Самира прищурилась, посмотрела на горизонт.

— Действительно, кусты.

Мы ускорили шаг. В момент, когда силуэт нашего четвероногого спутника уже почти растаял в воздухе, вдруг заметно посвежело, и через минут пять показалось то, чего, собственно, мы так долго ждали — тонкий ручей не то в овраге, не в то небольшом каньоне.

Он бежал на север, к морю, но, похоже, чуть выше по течению русло пересыхало. Зато на водопой собралось много живности: попугаи, вполне земные и привычные фламинго, несколько змиев, и мелких зелёных, и один золотистый, вроде того, что я видел в аэробазе.

Картина была одновременно и земной, и какой-то странной, с придурью. Все эти «новохордовые» явно были интродуцированы, чужеродны этой среде, и в голове уже давно возник вопрос — каким образом они здесь оказались?

Мы побросали сумки, умылись, спешно достали бутылки, Самира налила, уже поднесла ко рту, но тут же остановилась.

— Погоди, где-то была салфетка. Хотя бы минимально профильтровать. Только чем наливать?