Балк не знал, что на "Витязе", получавшем удар за ударом от "Хацусе", еще пять минут назад пожары вышли из под контроля… Не знал, что Миклуха выслушав доклад младшего трюмного механика о невозможности быстрого затопления погребов разбитой кормовой башни, приказал тем не менее оставаться в линии. Он не мог видеть находясь у броненосных крейсеров за неподбойным бортом, как очередной двенадцатидюймовый снаряд с "Хатсусе" превратил в дымящиеся развалины кормовой каземат "Витязя". Цепочка детонаций пороховых картузов, от которой до этого страдали японцы, подвела трофейный крейсер, так-же вооруженный английской артиллерией.
Не желающий признавать, что их башня вышла из строя, расчет носовой спарки "Хатсусе" ни в чем не уступал своим визави с "Витязя". Они тоже вращали многотонную башню вручную, а ведь при этом теоретически целиться по движущейся мишени было невозможно. При подачи из погребов пороховые картузы оборачивали мокрыми тряпками, иначе они могли взорваться еще на пол пути к орудиям — пожар у барбета башни не могли потушить уже четверть часа, и элеваторы изрядно накалились. Но воистину — "хотеть значит мочь". Из практически неисправной башни, с рыскающего на курсе корабля — из-за бушующего вокруг рубки пламени рулевые не всегда видели, куда они ведут броненосец — комендоры Императорского флота положили "в десятку" свой "золотой" снаряд. Сотни глоток на кораблях Того и Камимуры исторгли яростное "Банзай!", когда идущий за "Громобоем" русский крейсер выбросил в небо столб ослепительно яркого оранжевого пламени, в котором нелепо кувыркались обломки разодранной взрывом второй трубы. Через мгновение второй взрыв, еще более мощный, разодрал надстройку прямо за кормовой башней, после чего не покинув строя, опрокидываясь и задирая в небо таранный форштевень, корабль исчез в огромном, разрастающемся облаке бурого дыма…
"Новик" заложв крутую циркуляцию ринулся к месту исчезновения "Витязя" в надежде спасти хоть кого-нибудь. В том что крейсер погиб, причем почти мгновенно, сомнений у Балка не было. Впереди, прямо по курсу, обходя место катастрофы ворочал координат в сторону противника "Пересвет". Дым его пожаров перемешивался с дымным облаком на месте трагедии…
— Командир! Смотрите! Он еще не затонул! — раздался с марса крик мичмана Максимова.
— Похоже, что корабль опрокинулся, Максимилиан Федорович?
— Да, точно… Это днище "Витязя" торчит, — ответил командиру старший офицер кавторанг Шульц не отрываясь от бинокля, — Но люди-то где… Никого не вижу я там, Сергей Захарович…
— Плохо дело… Все смотрите внимательнее, где живые… Малый ход! Круги и жилеты приготовьте. Должен же хоть кто-то остаться…
Из дымного тумана все явственней проступало обросшее водорослями и ракушками безжизненное красно-бурое брюхо опрокинувшегося крейсера. Сначала казалось, что никто не выжил. На всклокоченной пенной воде возле днища плавали только деревянные обломки…
— Неужели все…
— Смотрите! На нем! Там, дальше к корме!
— Видно двоих, или нет… Троих… На скуловом киле.
— Правьте ближе, но вплотную подходить к нему нельзя…
— Командир! Сзади нас японец выходит! "Хацусе" "Громобою" корму режет! Средним левого борта бьет в нас!
— Черт! Как же близко они уже подошли! Похоже, что прорывается Того, а, господа офицеры? Но если этот его головной, а остальных мы в этом дымном киселе не видим, то и они нас не видят? Так?
— Несомненно…
— А вот "Пересвет" и "Ослябя" у них прямо под пушками… Сейчас ведь и их… Значит так: самый полный вперед! Прямо к "Витязю", вплотную! В дым! А то, когда с "Хацусе" нас разглядят получше… Там сбросьте круги, и жилеты к ним подвяжите! Сейчас обойдем его в этой дымной каше, и перед "Ослябей" проскочим… Я принял решение: идем в торпедную атаку! Атакуем японского адмирала. Полагаю что до "Микасы" сейчас уже меньше мили. Штер, Зеленой, Бурачек, все по местам! Другого такого шанса не будет… Надо нам самому Того в глазки заглянуть. За всех наших поквитаться! Все минные аппараты: "Товсь!" Порембскому передайте — его час настал! Сначала левым бортом, потом на отходе — кормовым!
Взвыв, подобно кидающемуся в атаку дикому кочевнику сиреной, "Новик" бросился в атаку нырнув в ползущее над морем дымное облако. Построенный в Германии "чехол для машин" ускорился, несмотря на свежую пробоину в корме от снаряда с "Хацусе", до невиданных со времен сдаточных испытания на далекой родине 23 узлов (по рыку командира в машинном заклепывали клапана на котлах и, на всякий случай, крестились), и через пару-тройку минут, с размаху вылетел из дымной пелены… Прямо на четыре японских дестроера, уже развернувших торпедные аппараты для стрельбы по неожиданно вяло отстреливающемуся "Пересвету".
В прицелы японских торпедистов вместо длинного высоченного борта броненосца-крейсера, по которому уже можно было бы через несколько минут почти не целясь пускать торпеды, внезапно ворвался их главный ночной кошмар. Проскочить к более крупной цели мимо "Новика" нечего было и мечтать. Это за время постоянных ночных стычек с "Новиком" под Артуром усвоили ВСЕ матросы и офицеры японских миноносцев. Вполне логично, что командиры кораблей первого отряда решили, что лучше утопить крейсер второго ранга чем быть утопленными им, при попытке прорыва к "Пересвету", тем более, что первыми же залпами артиллеристы русского крейсера вывели из строя машины на "Инадзуме". Зная, с кем они имеют дело, и втайне мечтая о такой возможности уже минимум полгода, командиры трех головных эсминцев почти хором разрядили торпеды в шустрый русский крейсер второго ранга. Четвертый искушать судьбу не стал и сразу отвернул к своей броненосной колонне. За ним вскоре метнулся и последний оставшийся на ходу истребитель.
Отбив минную атаку на свои корабли, утопив один и обездвижив второй вражеский контрминоносец, "Новик" хладнокровно увернулся от нацеленных в него торпед, и неся на форштевне огромный бурун устремился… Нет, вовсе не обратно, под защиту своих подходящих броненосцев, как этого ожидали офицеры в рубках японских линкоров…
— Адмирал! Смотрите! "Новик" собирается добить наши еще оставшиеся на ходу эсминцы…