Смена заканчивалась, и Семен Петрович озабоченно посмотрел на часы. Если этот парень задержится еще на пять минут, то он опоздает на автобус, последний, между прочим. Что потом на такси ездить? Пенсии и так ни на что толком не хватало, вот приходилось сторожем подрабатывать. Сегодня, слава богу, не его ночная смена.

Послышались быстрые шаги, и появился молодой человек. Ну, не такой уж и молодой. Семен Петрович ни как не мог понять, почему почти тридцатилетний, здоровый мужик работает сторожем. Можно было бы уже найти что-нибудь посерьезнее. Когда студенты подрабатывают это ясно и понятно, тяжело теперь им. А этот что?

– Добрый вечер, Семен Петрович!

– Добрый. Опять задержался.

– Простите.

– Что мне с твоего простите?

Серые глаза за стеклами очков смущенно потупились. Старик покряхтел еще немного и, взяв небольшую спортивную сумку, направился к выходу.

– Ладно, спокойной ночи тебе.

– Спасибо, и вам.

Молодой человек проследил за тяжело шагающей фигурой, теперь уже с другим выражением на лице, злобы и презрения. Знал, что сменщик не обернется. Старался, конечно, обычно поддерживать достаточно ровные отношения, чтобы к нему не приставали с нравоучениями. Их хватало и дома. Хотелось бы вообще оградить себя от общения с другими людьми, но это невозможно. Нужно работать, кормить мать, платить за квартиру, лекарства. Черт! Как же все достало. И этот старик тоже. Опять оставил крошки по всему столу и круглые следы от кружки. Такое ощущение, что он делает это специально.

Достав из сумки салфетки, аккуратно промокнул чайные брызги и стряхнул крошки сначала в другую салфетку, скатал комочек и в ведро. Облегченно вздохнул. Протер сиденье кожаного стула. Можно и присесть. Извлек из отдельного кармашка ручку и заполнил журнал, поглядел на часы. Обход через пятнадцать минут.

Нет, не стоит начинать, а то прервется на самом интересном месте. Лучше подождать, ожидание наполняет тело живительной силой, сразу чувствуется невероятный подъем.

Криво улыбнулся. И работа пригодилась, не совсем бесполезным оказалось его пребывание здесь. Знание местности, то есть близлежащих заброшенных и не совсем складов, очень помогало. Минуты тянулись мучительно медленно. Наконец, в очередной раз, взглянув на циферблат, поднялся и, подхватив фонарик, направился вглубь территории.

Вернулся и, заполнив журнал, извлек из сумки небольшой ноутбук. Любовно погладил корпус и открыл крышку. Из бокового кармашка появились пакетик с ватными палочками специальными салфетками для компьютера. Были тщательно протерты экран, клавиатура, каждая кнопочка. Ведь это главный его друг и помощник во всех делах. Если с ним хорошо обращаться, то сделает намного больше для исполнения твоих желаний, чем какой-либо другой человек. Через его экран можно попасть в мир совсем иной, чем существующая реальность. Где становишься тем, кем захочешь, а не тем, кого тебе показывает зеркало каждый день. И забыться, наконец, забыться. Хоть ненадолго выйти из порочного круга. Ведь внутри он совсем не такой.

В душе так много невысказанного, окружающие люди совсем не понимают и даже не хотят понимать или просто выслушать. Внешность становится для многих «крестом» на всю жизнь. Миловидная блондинка останется симпатичной «куклой», которую не воспринимают всерьез. Парень огромного роста и мощного телосложения у большинства будет вызывать чувство страха и желание обойти стороной. Хотя, любимый досуг этого «громилы», вышивание крестиком. Нет, никому не интересно заглянуть под обертку.

Так же случилось и с ним. Среднего роста, худощавый, с бледными непонятного цвета волосами, бровями и ресницами, в огромных очках такие всегда становятся объектом насмешек еще с детского сада, не говоря уже о школе.

Ватная палочка от яростного трения сломалась пополам. Выкинув ее, взял другую и снова принялся за дело.

Возможно, что одноклассники и другие подростки относились бы по-другому и со временем приняли в компанию. Только материнская навязчивость и чрезмерная опека были сильнее всего. Капитолина Георгиевна была всегда железно уверена в своей правоте. Провожала сына школу каждый день. Встречать не всегда получалось, работу никто не отменял. А матери одиночке было трудно воспитывать и поднимать ребенка.

Отца он никогда не видел. О нем никогда не говорилось. Даже в сердцах, ругая сына, мать не говорила фразы, которую часто слышишь: «Весь в отца, такой же…».

Родительница была очень уперта. Лишь в седьмом классе удалось отвоевать бурными истериками право самостоятельно ходить в школу, без провожатых. Пришлось использовать весомый аргумент, отказаться идти в школу. Образование считалось самым важным в жизни, поэтому ему уступили. Он должен был учиться, быть умнее всех, другие дети почти поголовно дебилы, но не ее мальчик. Нужно учиться, только учиться, этим ты добьешься всего в жизни, поднимешься над толпой, серой массой. Вот, что ему внушалось.