Давешний мужик пристроился на большом камне, положив на колени дробовик. И кстати, если автоматы у них в руках смотрелись как-то неказисто, то ружье – очень даже органично. Явно у него в обращении с ним немалая практика.

– Опамятовал? – вместо ответа спросил Иван.

– Как видишь. Так чем же, Ваня? Вроде в руках ничего не держал.

– Так рукой и приласкал, – пожав плечами, ответил мужик.

– Силен.

– Есть такое дело.

– А за что, можно спросить?

– Так за них, – кивнув в сторону уже уложенных в рядок тел мародеров, ответил тот.

– За этих? Что-то я не понял. Вы разве не в рабстве у них были?

– Ну-у не то чтобы в рабстве.

– Ты не юли. Ты прямо отвечай. Разве не в холуях у них были?

– А ты весь такой красивый и нас освободил. Так, что ли?

– Ну, где-то примерно так. И обманывать вас не собирался. Что жадность обуяла? Ладно, забирайте все. Мне хватит одного автомата с боекомплектом.

– Ишь ты, щедрый какой. И волю, и богатство. Может, еще расскажешь, как нам наши семьи из неволи высвободить? Молчишь? То-то и оно.

– А ты, стало быть, знаешь?

– Я знаю, как сделать так, чтобы нас и наших близких не порвали на куски. Вот доставим тебя их родне, чтобы они могли с тобой посчитаться, глядишь, и нам спишется. Мы ведь не воины, наше дело – работа, а война – это уж по их части. И за их промахи отвечать не можем.

– Лихо. Погоди, так получается, они вас вообще не опасались? И эти дробовики… Они ваши?

– Наши, ясное дело. Мало ли какая напасть в поле случится. Да хоть те же хищники. А Хасану с товарищами опасаться нас было незачем. Случись что с нашей стороны, не сносить нашим родным головы. Так что не обессудь, но ты сам во всем виноват.

– Твоя правда. Сам. Несмотря ни на что, все еще хочется верить в людей.

– Да ты меня не жалоби. По совести, мне перед тобой стыдно так, что хоть сквозь землю. Но ты для меня никто, а там у меня жена на сносях и две дочки. Такие вот дела.