— Интеллигентным женщинам трудно, конечно, представить такую безвыходность, — сказала Эрна, желая смягчить резкость его ответа. — У нас всегда есть какая-нибудь специальность, выход. Наконец многих вполне обеспечивает замужество.
— Японским интеллигенткам живется в семье тоже не сладко, — возразил Онэ с прежней горячностью. — Лучшие из них задыхаются в нашем отсталом быту, как в тюремных подвалах. Писатель Иосики Хаяма рассказывал мне в издательстве, что его мать покушалась на самоубийство, прикусив ножницы зубами, чтобы отрезать себе язык и умереть. До этого довели ее родственники. Мать писателя Сейкици Фудзимори по той же причине сделала себе с э п п у к у, как старый японский самурай. Вы меня простите, о-Суми-сан, но я знаю подробности и о вашей семье. Я думаю, близким друзьям это можно сказать. Ваша родная мать, умная и сильная женщина, покончила с собой с помощью газового крана, не стерпев деспотизма свекрови. К нашему счастью, старуха уже давно умерла, а то бы вы не были с нами.
Сумиэ промолчала. О трагической смерти матери ей было известно от дедушки, который до сих пор не мог простить зятю этого самоубийства, считая его косвенным виновником. Сумиэ в те дни гостила у него, и старик рассказал ей все, хотя Имада и попытался скрыть от дочери правду. Она проплакала несколько дней, но тогда ей было всего десять лет, и горе скоро забылось. Впоследствии она пережила эту смерть гораздо больнее.
Чикара между тем нашел лодочника и торопил скорее начинать прогулку по морю. Море лежало прозрачное, глубокое и синее, как вверху небо. За далью цветущего острова Эносима величественно поднимался снежноголовый вулкан Фудзи-сан, перепоясанный, розоватыми облаками.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Исоко, замужняя сестра барона Окуры, костлявая женщина с крупными белыми зубами и тоненьким прямым носом, проснулась поздно. В окно было видно, как через двор прошел рассыльный из магазина. с ворохом всевозможных пакетиков и корзиночек, заказанных еще накануне. Исоко, босая, в грязноватом ватном халате, который она надевала только на время сна, вышла, не умываясь, в кухню, чтобы самой осмотреть и проверить свои заказы. Рассыльный приветствовал знатную госпожу почтительным низким поклоном. Исоко с упорством практичной женщины перебрала все покупки, проверила счет и отодвинула корзиночку с ананасами обратно.
— Не пойдет. Дорого, — произнесла она сухо.
— Есть второй сорт, госпожа, — пробормотал рассыльный.
Она повелительно перебила:
— Я хочу дешево первый… Ступай!
Рассыльный покорно повернулся и пошел к выходу.
— Скажи хозяину, что я недовольна! — крикнула вслед Исоко.
— Слушаюсь, — ответил тот, надевая в передней гета.
Исоко повернулась к служанке. Пухлая красивая девушка с подбеленным лицом стояла в унылой позе, опустив глаза, ожидая распоряжений госпожи.
— Почему не приходил посыльный из рисовой лавки? Я же сказала-с утра! — проговорила та по-прежнему властно «лаконично.
— Виновата, госпожа. Не знаю, почему он замешкался.
Исоко кивнула ка фрукты.
— Отнеси в кладовую.
Служанка взяла корзину.
— Погоди, — остановила Исоко, быстро пересчитывая фрукты. — Вчера опять не хватило двух мандаринов… Смотри, прогоню! У меня каждая рисинка на счету. Не обманешь!