– Моя личность – моя воля – субатомная частица? – переспросила Валентина. Джакт, улыбаясь, кивнул.

– Забавная мысль, – заметил он. – Я и мой ботинок – близнецы-братья.

Миро устало усмехнулся. Но изображение Миро на экране компьютера ответило:

– Если атом водорода и звезда – брат и сестра, тогда да, между вами и филотами, которые создают такие неодушевленные предметы, как ваш ботинок, существуют определенные родственные связи.

Валентина заметила, что на этот раз Миро ничего не шептал перед тем, как ответила его компьютерная версия. Но как компьютер смог мгновенно выдать аналогию насчет звезд и атомов водорода, если Миро не заложил ответ на вопрос заранее? Валентина никогда не слышала о такой программе, которая была бы способна сама по себе вести разумный диалог на отвлеченные темы.

– И может быть, во Вселенной существуют и другие родственные связи, о которых до настоящего момента вы даже не слышали, – продолжал Миро-компьютер. – Может статься, существует такой вид жизни, с которым вы никогда раньше не сталкивались.

Валентина, наблюдая за Миро, заметила, что он забеспокоился. Словно чем-то был встревожен. Как будто ему не совсем нравилось, как начало вести себя компьютерное изображение.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Джакт.

– Во Вселенной существует один физический феномен, известный всем, который так и не объяснен, однако каждый воспринимает его как должное, и никто еще ни разу не задумался, почему и каким образом это действует. Я имею в виду, что ни одна из линий ансибля за все время существования прибора ни разу не прервалась.

– Ерунда, – ответил Джакт. – В прошлом году один из ансиблей на Трондхейме вышел из строя на целых шесть месяцев. Такое происходит нечасто, но все же случается.

Снова губы и нижняя челюсть Миро остались неподвижными, тогда как изображение ответило немедленно. Совершенно очевидно, теперь он уже не контролировал компьютер.

– Я не говорил, что ансибли никогда не ломаются. Я сказал, что линия – филотическая связь между частями расщепленного мезона – никогда не прерывалась. Механическая начинка ансибля может выходить из строя, компьютеры могут ломаться, но ни разу частица мезона, помещенная внутрь ансибля, не попробовала связать свой филотический луч с другим мезоном или же с находящейся рядом планетой.

– Ну разумеется, частицу ведь удерживает магнитное поле, – пожал плечами Джакт.

– Время существования расщепленного мезона в естественном состоянии слишком мало, чтобы мы выявили, как частицы обычно ведут себя, – добавила Валентина.

– Мне известны все стандартные ответы, – заявило изображение. – Все это чушь. Так отвечают родители детям, когда сами не знают ответа, а лезть куда-то выяснять – лень. Люди до сих пор относятся к ансиблям как к какой-то волшебной палочке. Все просто радуются, что ансибли пока работают, а вот если люди полезут выяснять, почему же они работают, тогда волшебство исчезнет и все до одного ансибли испортятся.

– Ничего подобного, никто так не считает, – возразила Валентина.

– Ну да, – ответило изображение. – Пусть через сотни лет, тысячу, пускай через три тысячелетия – но хоть одна-то из этих линий да должна была выйти из строя. Хоть одна частичка мезона да могла бы переключить свой филотический луч! Но нет, они работают.

– Так почему же? – спросил Миро.

Сначала Валентине показалось, что вопрос Миро чисто риторический. Ничуть – он смотрел на изображение, как и все остальные, ожидая ответа на вопрос.

– Мне было показалось, что программа излагает нам твои размышления, – заметила Валентина.