– Я понимаю веру.

– Нет, ты мечтаешь о вере.

– Я достаточно сильно жажду ее, чтобы вести себя так, словно действительно верую. Может быть, это и есть вера.

– Или осознанное безумие.

Получилось так, что на корабле Миро поселились не только Валентина с Джактом. С ними, без всякого приглашения, пришла Пликт и разместилась в крошечной каютке, где даже ноги нормально вытянуть было нельзя. Пликт в этом путешествии играла несколько странную роль – не члена семьи, не члена команды, но друга. Она обучалась у Эндера, когда Говорящий от Имени Мертвых останавливался на Трондхейме. Она вычислила, основываясь исключительно на личных изысканиях, что Эндрю Виггин является истинным Говорящим от Имени Мертвых и что одновременно он – тот самый Эндер Виггин.

Валентина никак не могла понять, почему эта одаренная, еще молодая женщина так привязалась к Эндеру Виггину. Временами ей казалось, что вот так возникают религии. Основатель не ищет учеников; они приходят сами и навязываются ему.

Как бы то ни было, с тех самых пор, как Эндер покинул Трондхейм, Пликт оставалась с Валентиной и ее семьей: обучала детей, помогала Валентине в научной работе и ждала, когда же наконец семья воссоединится с Эндером. Только Пликт твердо знала, что когда-нибудь такой день наступит.

Поэтому последнюю часть пути до Лузитании корабль проделал с четырьмя пассажирами на борту: Валентиной, Миро, Джактом и Пликт. Во всяком случае, так сначала считала Валентина. Лишь на третий день после встречи с Миро она узнала о пятом пассажире, который всю дорогу сопровождал их.

В тот день, как всегда, все четверо собрались на мостике. Больше идти было некуда. Корабль предназначался для перевозки грузов, и, кроме мостика и спальных кают, на нем для людей оставался только крошечный коридорчик и туалет. Все остальное место на судне занимали грузовые помещения, и люди там находиться не могли – условия не позволяли.

Однако Валентина ничуть не возражала против такого вторжения в ее личную жизнь. Она несколько забросила свои статьи, считая, что куда важнее сейчас узнать Миро поближе, а через него и всю Лузитанию. Людей, живущих там, пеквениньос и в особенности семью Миро – ведь Эндер женился на Новинье, матери Миро. Валентина по крупицам собирала информацию; она бы никогда не стала выдающимся историком и биографом, если бы не научилась делать выводы, располагая лишь разрозненными зернами правды.

Но настоящей золотой жилой для нее оказался сам Миро. Он был переполнен горечью, яростью, разочарованием и скорбью по утраченному телу. Несчастье случилось всего несколько месяцев назад, и он все еще пытался отыскать себя в этом новом мире. Валентина не волновалась за его будущее. Она видела, что он обладает поистине железной силой воли, таких людей нелегко сломить. Он привыкнет и вновь расцветет.

На данный момент ее больше интересовали его размышления. Искалеченная оболочка словно освободила от пут его ум. Первые дни после случившейся с ним трагедии он провел практически в полном параличе. Ему не оставалось ничего другого, как лежать и размышлять. Конечно, бо́льшую часть времени его мысли крутились вокруг потерь, ошибок, будущего, которого он теперь лишен. Но, помимо этого, многие часы он посвятил обдумыванию таких вещей, на которые люди чаще всего просто не обращают внимания. Весь третий день совместного полета Валентина пыталась вытащить из него оценки и мнения.

– Многие не задумываются о таком вообще, во всяком случае всерьез, а ты посвящаешь этим размышлениях всего себя, – доказывала Валентина.

– То, что я думаю о чем-то, вовсе не означает, что я что-либо знаю, – возражал Миро.

Она и в самом деле привыкла к его голосу, хотя порой его медлительность ужасно раздражала. Временами требовалось проявлять незаурядные усилия, чтобы не выказать нетерпения.

– Природа Вселенной, – заметил Джакт.

– Источники жизни, – продолжала Валентина. – Ты сказал, что много размышлял над тем, что значит быть живым, и я хочу выслушать твое мнение.

– Как работает Вселенная и при чем здесь мы, – рассмеялся Миро. – Так и свихнуться недолго.

– Как-то раз мою лодку зажало дрейфующими льдами. Я две недели кружился в снежной буре, и негде было укрыться от холода, – сказал Джакт. – Сомневаюсь, что ты сможешь поведать мне что-нибудь такое, от чего я вдруг свихнусь.

Валентина улыбнулась. Джакт был не мальчик, и его философия обычно сводилась к вопросу, как сплотить команду и наловить побольше рыбы. Но он сразу понял, что Валентина хочет раскрутить Миро на разговор, и помог ей несколько разрядить обстановку, дав Миро понять, что каждое его слово будет воспринято серьезно.