– В кубрик вам идти не обязательно – все равно ребята уже грузятся на машины. Прошу!

Мы спустились на самое дно трюма и пошли вдоль ряда БМП.

– В бой пойдете вместе со мной, на командирской машине есть свободные места, – сказал капитан и повел нас дальше вперед.

Морские пехотинцы, мимо которых мы проходили, в своих камуфляжных комбезах и в бронежилетах были похожи на робокопов. Они занимались непонятными для нас делами, лишь изредка бросая в нашу сторону любопытные взгляды. В основном они постреливали глазами в сторону симпатичной Ирочки.

Наконец мы пришли на место. Боевая машина с большим номером «100» на корме стояла самая первая в ряду. Дальше нее были только плотно закрытые створки десантного люка. Внутри было темно и тесно, под потолком синеватым светом горела лампочка. Я глянул на часы. Два тридцать пять ночи – спецназ ГРУ уже действует в городе. Да и с Манштейном уже должны были начать решать дела. До начала десанта осталось всего тридцать – сорок минут.

Стараясь рационально использовать отпущенное время, я привалился головой к броне и задремал. Солдат на войне спит все то время, которое ему дает на сон противник и собственное начальство. А если он не стремится заснуть по любому поводу – значит, нагрузки недостаточны и надо их добавить еще.

Проснулся я от резкого рывка. Работал двигатель, и машина начала движение. Вот она наклонилась носом вперед и нырнула. Ирочка взвизгнула, мне показалось, что мы вот-вот камнем пойдем ко дну. Но все кончилось хорошо. Выровнявшись, БМП погребла к берегу. Я приник к бортовому триплексу. Открывшаяся по левому борту Евпатория светилась, как новогодняя елка. На улицах города вспыхивали огоньки разрывов, небо расчерчивали цепочки трассеров, кое-где ярко горели дома. Шел бой.

Вот несколько трассирующих пуль пролетели и над нашей головой. Свиста их я, конечно, не слышал… Но все равно неприятно.

– Кандауров, – донесся голос капитана Рагуленко, – пулеметные гнезда видишь?

– Так точно, тащ капитан, – ответил из башни наводчик.

– Дай ему осколочно-фугасным прямо в лоб…

Их переговоры едва были слышны из-за шума двигателя, но я все равно все понял. Два раза бухнула стомиллиметровая пушка, и настырный пулемет оставил нас в покое. Еще несколько минут, и гусеницы БМП зацепили дно Каламитского залива. Резко рванувшись, командирская БМП выскочила на пляж. Вслед за ней на берег вышли и остальные машины роты. Распахнулись десантные люки, и морпехи горохом посыпались на берег. Спешились и мы.

– «Скала», я «Слон», вышел на берег в точке Д. Прием.

Капитан Рагуленко чуть склонил голову, видимо, слушая в наушниках ответ.

– Так точно, вас понял, действую по плану.

Отключив связь с командиром батальона, капитан вызвал своих взводных.

– Первый взвод со мной, остальные по параллельным улицам. Контакта друг с другом не терять, вперед не вырываться и не отставать.

Опустив на глаза ноктоскопы, бойцы короткими перебежками, от укрытия к укрытию, двинулись вперед. Следом за ними тронулись с места и БМП.

Мне тоже выдали такой приборчик, слегка похожий на театральный бинокль. Ночь в нем превращалась в мутные сероватые сумерки. Тихо урчащие на малых оборотах БМП ползли следом за нами.

Нашим объектом для захвата была портовая электростанция. Кривая улочка Старого города вывела нас, считай, к самым ее воротам. Электростанцию охраняли румыны. Их легко было узнать по высоким кепи, похожим на недоделанные буденовки. Перед проходной из мешков с песком было сложено пулеметное гнездо, в котором в полной боевой готовности сидели три мамалыжника.