Флот союзников понес такие потери, что Восточную войну впору было прекращать! Увы, русская армия не воспользовалась этим подарком судьбы. Впрочем – это уже совсем другая история.

Мы же вернемся в Евпаторию в 1857 год. Новый городской голова Шолема Ильев Туршу, так, оказывается, в ту пору писалось его полное имя, объявил своеобразный тендер на очистку гавани от затонувших кораблей. Выиграл его симферопольский купец I-й гильдии некто Гранов. По условию договора ему оставалось 70 % всего, что удастся поднять, а 30 % должно было поступить в пользу города.

При проведении тендера, городские власти опирались на поступивший указ императора от 19.12.1857, в котором говорилось, что «все добываемое в море обращать на пользу города». Также поступило письмо из морского ведомства, которое заверило, что не претендует на поднятое с моря имущество.

Первоначально дело спорилось, но вскоре между заказчиком и исполнителем возник конфликт. В письме на имя губернатора городской голова потребовал разрешения, чтобы все работы велись под непосредственным контролем городской управы. Было выделено 12 гласных городской думы, которые сменяя друг друга, должны были присутствовать при подъемных работах. Подобное письмо было вызвано тем, что немного ранее, городской голова был вынужден обратиться в полицию с просьбой «не выдавать купцу Гранову разрешения на вывоз поднятых снарядов, так как они принадлежат городу». Напомню, что в ту пору снаряды – это ядра, то есть металлолом.

Видимо, потеряв доверие к Гранову, к очистке бухты подключили еще одного подрядчика – купца Христопуло. Поднятый им якорь был продан шкиперу судна «Святой Иоан и святой Николай» Александру Андрееву, в соответствии с чем, городской управе было перечислено 23 рубля серебром.

Итоговый документ, в котором перечислялось все поднятое со дна, впечатлял: Пушки английские, чугунные, калибра 24 фута, общим весом 3100 пудов, всего 28 штук. Пушки желтой меди – 6 шт. Пушки красной меди – 8 шт. Далее следовали: медь листовая, свинец, катель красной меди, цепи якорные двухдюймовые, цепи швартовые толщиной дюйм с четвертью, пять якорей, лебедки, верты, сестерны, вензельгарты, бранштейны, броншпиль… По каждой позиции указывалось количество, вес в пудах, цена за один пуд.

Все поднятое со дна было публично выставлено на аукцион. В нем приняли участие купцы со всего Крыма: Садук Шакай из Севастополя, Егор Семенов из Керчи…Садук Туршу (брат городского головы) купил 36 штук сестер железных [17, л. 85].

Как я понял, «сестерн» – это железная емкость. Примечательно, что по- английски цистерна – cistern.

«Катель» – запорный клапан. «Верт» – возможно, рампа.

Объяснять значение бранштейнов, броншпилей, вензельгардов и прочих морских премудростей не буду, поскольку и сам не знаю.

По моим приблизительным подсчетам со дна было поднято металла порядка 350 пудов. Напомню, что 1 пуд – 16 килограмм. Примечательны цены той поры: цепь якорная – 1 рубль за сажень; якорь – 40 копеек за пуд; медь красная – 6 руб. за пуд; пушки чугунные – 5 руб. за пуд.

Аналогично, но с еще большим размахом события развивались в Севастополе, где, как писал Евгений Марков какой-то американец успел снять сливки. Он ободрал с затонувших кораблей медь и другие ценные материалы и вещи «и сумел выручить превкусные деньги, не расчистив бухты» [40, с. 167].

Если очищение гавани было первым делом, то последним стала постройка евпаторийской пристани, впрочем, об этом чуть позже. Вдруг читаю: «На имя Всепресветлейшего Державнейшего Великого Государя Императора Александра Николаевичка Самодержавца всероссийского, Государя Всемилостивовшего».

Все это было написано типографским способом на гербовой бумаге ценой 15 копеек серебром. Далее следовал написанный от руки текст:

«Просит Евпаторийский I-й гильдии купец Шолема Ильев сын Туршу о следующем. Продолжать службу по городским выборам в должности городского головы с 1857 года по настоящее время, имея в виду предстоящие выборы на следующее трехлетие с 1860 года. В связи с пришедшим в разорение от ненадлежащего присмотра состояние мое и торговля, которые требуют приведения в порядок моего личного присмотра и немалого времени. Дабы не допустить до совершенного расстройства имения моего прошу всеподанейше, дабы повелено было в предстоящие выборы не показывать меня в кандидаты и не баллотировать на должность городского головы и уволить меня от оной для приведения моего хозяйства в порядок.

Учините распоряжение в декабре 1859 подменить меня в собрании Евпаторийских городских выборов.

Переписал писарь Иван Анисимов сын Горевой. Руку приложил Шолема Ильев сын Туршу. (Последняя запись была сделана другим, менее красивым почерком и подпись Шолема Туршу) [18, л. 43].

Следующий документ был логическим продолжением.

Похвальный лист «Купцы и мещане города Евпатория на общем собрании ноября сего года выражаем благодарность купцу I гильдии Шолеме сыну Туршу за службу его с 1857 по 1860 год городским головой. Оправдал доверие наше. При его неусыпном усердии и попечительстве к благу нашему привел в порядок в короткое время после минувшей войны благосостояние наше и благоустройство города. Установил первобытный порядок, отвративший существовавшую дороговизну и исчезновение припасов, увеличил круг торговли. Не смотря на наши просьбы остаться, был непреклонен.» [18, л. 43].