5 (17) октября союзники подвергли город первому артиллерийскому обстрелу с суши и с моря. Он был таким интенсивным и мощным, что части, стоявшие в 15 верстах от города, отчетливо слышали выстрелы орудий, сливавшиеся в беспрерывный гул. «Храбрые моряки и артиллеристы, свидетели этого ужасного боя, единогласно утверждают, — вспоминал участник обороны, — что 5 октября было днем „страшного суда и гнева Божия“. Смерть пировала на всех концах города, и не было места и уголка в Севастополе, где бы ни лопались бомбы и не бороздили по земле ядра неприятельские. Корабельная и артиллерийская слободки (на концах города), как ближайшие к неприятельским батареям, были почти уничтожены; адмиралтейство и знаменитые доки, казармы, улицы Екатерининская, Большая и Малая Морская, Театральная площадь, бульвар, Графская пристань и прочее — были заброшены снарядами. Везде лопались снаряды разрывные, сыпались осколки их и даже камни мостовой выворачивались под ядрами. Сторона Северная представляла ту же картину. Воздух гудел, и земля тряслась под оглушительным ревом батарей с суши и моря, а по временам солнце застилалось от дыма и не видно было ничего, кроме огней, сверкавших из орудий неприятельских». Бомбардировка не принесла ожидаемого легкого успеха.

Впрочем, относительно атаки с моря особых надежд на успех не было. «Я абсолютно уверен, — писал накануне британский вице-адмирал Дж. Дондас, — что эта атака будет бесполезной для армии и, что в высшей степени вероятно, разрушительной для наших судов, но я не уклонюсь от того, что лорд Раглан считает средством взятия Севастополя». Эти опасения оправдались. В бомбардировке с моря приняли участие 14 французских, 11 английских и 2 турецких линейных корабля и ряд более мелких судов. Действуя одним бортом, противник имел 1243 орудия против 150 русских, 47 из которых стояли в казематах. Русская береговая артиллерия действовала весьма удачно, и союзники быстро почувствовали это. Практически каждый британский корабль получил повреждения. Особенно сильно пострадали линейные корабли. «Агамемнон» получил 200 попаданий, «Британия» — 40. На русских батареях ранеными и убитыми выбыло 138 чел., во флоте союзников — 520 чел. (не считая турок). Два английских и шесть французских кораблей были сильно повреждены и выведены из строя для ремонта, для которого их пришлось буксировать в Константинополь. Между тем именно от флота Лондон и Париж ожидали в это время особо значительных результатов. Ответственным за их отсутствие стал Дондас, действия которого были подвергнуты острой критике.

На суше против 126 союзных осадных орудий действовало 118 русских. На наших позициях находилось больше орудий, однако часть их (63) была установлена для обороны укреплений в случае проникновения на них противника, для обстрела фланговых позиций и подходов с тыла, а часть (160) — для обстрела подходов к оборонительной линии. Поэтому для контрбатарейной борьбы удалось использовать 64 орудия против французов и 54 против англичан. В результате их действий были взорваны два французских и один английский пороховой погреб, к середине дня французы вынуждены были прекратить огонь. Здесь артиллерийская дуэль была выиграна русскими. Англичане действовали гораздо успешнее, особенно пострадал 3-й бастион, где неприятельской бомбой был взорван пороховой погреб, а потери были таковы, что у многих орудий пришлось дважды сменять прислугу. Именно здесь наши войска понесли самые существенные потери. Союзники, потеряв 348 чел., так и не решились идти на штурм русских укреплений.

Гарнизон Севастополя потерял в этот день на сухопутном фронте 1112 чел. убитыми и ранеными, но главной потерей была гибель адмирала Корнилова, смертельно раненого французским ядром на Малаховом кургане. Комендант бастиона протестовал против присутствия адмирала в столь опасном месте, но тот ответил: «Мой долг видеть всех». Когда тяжелораненого генерала уносили с кургана, он успел произнести: «Отстаивайте же Севастополь!».

Илл. 56 Гаспар Туппер. Мыс Айя и Балаклавская бухта. 1854

Бруствера русских укреплений, построенные из сухой и неутрамбованной земли, быстро разрушались под огнем противника, амбразуры обваливались. Противник подбил или повредил около 100 наших орудий, было израсходовано и потеряно около 5 тыс. пудов пороха. «Такого самоотвержения, такой геройской стойкости, — писал адмирал Истомин, — пусть ищут в других нациях со свечой! То, что сыпалось на наших матросов, составлявших прислугу на батареях, этого не видели люди от века». Высокие потери требовали максимального напряжения сил. Перед тем, как отправиться на Малахов курган, Корнилов отдал распоряжение освободить всех заключенных из городского острога для работ на этом участке. Около тысячи человек с криком «ура!» отправились под огонь восстанавливать укрепления. Те из арестантов, кто пережил войну, были амнистированы императором.

Обстрелы шли весь световой день, с утра до вечера, их жертвами в большом количестве стали мирные жители города. Тяжело умиравший адмирал Корнилов успел получить хорошую новость — о сбитии английской батареи. Он крикнул «Ура!» и больше не приходил в сознание. Бомбардировка продолжалась еще шесть дней, но постепенно ее интенсивность начала снижаться. Снижалась и активность русской стрельбы — за день артиллеристы использовали от 1 до 1,2 тыс. пудов пороха — его запасы в Севастополе сократились до 8 тыс. пудов. В перспективе у оборонявшихся возникала угроза исчерпать запасы боеприпасов. К счастью, с такой же проблемой столкнулись и осаждавшие. Исчерпав свои силы, союзники вынуждены были приступить к правильной осаде. Началась героическая оборона Севастополя, продолжавшаяся 11 месяцев.

Илл. 57 Стенли Вуд. 55-й (Вестморлендский) пехотный полк в битве при Инкермане. 1895

Неудачи союзников и их отражение в Европе

Если приход союзных армий под Севастополь был неожиданностью для русских, то провал планов взятия русской морской базы с ходу и полная неудача первой бомбардировки города оказались не менее неожиданным и весьма неприятным сюрпризом для англичан и французов. Положение союзных армий в Крыму не было прочным, их командование почти сразу же после первых неудач потеряло уверенность в собственных возможностях и забыло о первоначальных планах движения вглубь полуострова.

«Мы удерживаем в Крыму только ту позицию, — писал 23 октября 1854 г. главнокомандующий британской армией лорд Раглан, — на которой стоим». Окончательно оставлены были и планы атаки русской крепости с моря. «Я высажу столько орудий с офицерами и моряками для их обслуживания, — писал командующему после бомбардировки Дондас, — сколько Вы захотите иметь — пусть даже это и закончится разоружением моих кораблей. Всё это будет правильным решением в данной ситуации, акция 17-го была неверной, и я отказываюсь ее повторять». К 28 октября на берег было высажено 1786 офицеров и матросов, 1930 морских пехотинцев и 74 орудия. Флот союзников становился ближайшим источником снабжения их армий орудиями и боеприпасами. Следовательно, значительно возрастало значение гаваней, в которых он находился.

Ранним утром 13 (25) октября 1854 г., ровно через неделю после начала бомбардировки Севастополя, русская армия атаковала Балаклаву — основную базу снабжения англичан. Подступы к ней защищали четыре редута, на каждом из которых находилось по 250 турок и по одному английскому артиллеристу. Не доверяя турецким союзникам, британское командование использовало их как носильщиков и для прикрытия наименее опасной, как казалось, позиции.

Положение турок в английском лагере было незавидным. У англичан хватало своих проблем, а собственное турецкое снабжение было скверным. Солдаты султана вынуждены были побираться или подбирать объедки британских защитников Блистательной Порты. По нескольку человек ежедневно дезертировало в русский лагерь. Очевидно, не все дезертиры были просто беглецами. Турецкая разведка получила донесение о планировавшемся русском наступлении и 24 октября сообщила об этом англичанам. Это сообщение было проигнорировано Рагланом. Союзники ничего не предприняли для подготовки к отражению атаки.

Утром 25 октября после короткой артиллерийской подготовки русская армия атаковала укрепления под Балаклавой. 170 турецких солдат на редуте № 1 оказали упорное сопротивление и были перебиты русскими, после этого гарнизоны редутов №№ 2, 3 и 4 бросили их, распространяя панику, бежали к порту, где были встречены побоями и штыками англичан, не желавшими принимать беглецов, покинувших укрепления и артиллерию. 11 крепостных орудий и лагерь с запасами стали трофеями наших войск.