Глава 9

Мед комиссия в составе глав врача и представителя НКВД прошла гладко. Остаточные боли они конечно же были, но раны хорошо зарубцевались и десяток приседаний с наклонами не заставили меня вспотеть как того сержанта, что пытался пройти комиссию раньше времени. Он вышел из дверей весь красный от напряжения, и зло выпалил. – Да что они понимают эти медики, в порядке я! В танке, что и делаешь, так сидишь да стреляешь. И все дела. И так зажило бы.

– Поздравляю лейтенант Путина. Выписку через два часа получите в канцелярии. Хотелось бы помочь вам вернуться обратно в полк, но утром пришёл приказ. В виду того, что количество бомбардировщиков на самолётах легкой авиации сокращается, ВВС постепенно переводится на другие типы машин, всех лётчиков приказано направлять в ЗАП, будете переучиваться. Вы молоды, теперь здоровы, отпуск отгуляете и в ЗАП. Побывайте дома, долечитесь до кондиции и пожалуйте воевать. Вот. – Глав врач взяла со стола конверт. – Вам и письмо пришло. Так что сначала к родным на три недели, а потом уже на учебу. Ступайте и постарайтесь больше под пули не попадать.

Я вышла и в задумчивости пошла на склад, получать форму. Ну моей конечно же уже нет, постирали, починили и выдали тем, кто выписывался раньше. Так там и была-то гимнастёрка, кальсоны и лётный комбез. Награды в канцелярии. В чем была, в том ведь и отправили. Чемоданчик мой так и остался на аэродроме, под кроватью. Бельё жалко, хорошее было, удобное. Ладно, деньги получу и куплю другое. Медаль и орден, удостоверение, юбка. Нет, в ней и чулках я замёрзну нафиг, вместо юбки упросила выдать кальсоны, штаны, портянки, и сапоги. Кладовщик порылся и нашёл старый ещё не кожаный ремень и маленькую шинель с куцей шапкой. Звездочка и фурнитура. Теперь в палату переодеваться и прощаться с народом.

В канцелярии на вопрос куда поедешь, сказала, что моя деревня под немцами, а потому поеду я к тётке в Москву, благо ЗАП куда мне потом предстояло следовать после отпуска был рядом. Уложив сух пай и несколько банок тушёнки в мешок, я помахав девчатам в палате рукой, отправилась на вокзал. Комендант помог, выдал мне пропуск в проезжающий мимо литерный следующий на Москву, так что я с относительным комфортом быстро добралась до столицы. Пройдя проверку документов, я выяснила у постового милиционера на чем удобнее добраться до теткиного дома. Он у неё был не сказать, что на окраине, но и не в центре. Добралась я до него на трамвае вся в сомнениях, узнает ли меня тётка, да и признает ли. В результате размышлений я решила сказать ей, что в результате ранения позабыла прошлое. Ну, а коли не пройдёт номер, то поеду сразу в ЗАП, там это всем до лампочки.

Дом оказался кирпичным с тремя входами для трёх хозяев. Наверно мне повезло чудом, тёткин вход я угадала. Дверь мне открыла женщина моего роста чем-то похожая на меня.

– Я Валя, Валентина Путина, – представилась я. – Вот, мне тут дали отпуск по ранению, дома сейчас немцы, и потому можно я его у вас проведу?

– Валя? – всматриваясь в меня, прищурилась женщина. – Ты Валя?

– Вот мои документы и ваша открытка.

– Да, всё точно. Раздевайся Валюша и проходи в комнату, сейчас чай пить будем. Ты прости старую, я же тебя давно-давно семилетней девчушкой видела. А ты вытянулась, похудела. Кубики. Полковник?

– Нет, тётя, младший лейтенант, лёгкие бомбардировщики.

– Можно по имени, я Ульяна, Уля.

Посреди стола на мраморной плитке был поставлен … керогаз или керосинка с плоским фитилём, их ещё по-моему звали трёхлинейками из-за этих фителей плавающих в керосине, а на него поставлен чайник.

– С заваркой Валь плохо. Да сейчас со всем плохо, потихоньку живу огородом, подрабатываю телефонисткой. А иначе труба. Домой только спать являюсь. Слушай, а не переодеть ли тебя, печка конечно греет, но дрова в это раз выдали большими чурбаками, колоть тяжело. Так я топлю щепочками. Погоди-ка у меня для тебя шерстяное платье есть, душегрейка, и на ноги войлочные тонкие валенки найдутся.

– Спасибо тётя Уля. Я ведь думала, не узнаете вы меня, и придётся сразу в запасной полк ехать. А у меня консервы и хлеб есть, сейчас поедим. Завтра встану на учет, мне паёк, какой после ранения положен, выдавать будут. Проживём. И переодеться, я с большим удовольствием. Так давно ничего гражданского не одевала, даже забыла, как это, просто ходить в платье… .

«Особенно если до этого дня почти практически не носил».

Три недели у тёти Ули пролетели незаметно. Женщиной она оказалась не привередливой и не стала дотошно выяснять про жизнь сестры, видимо было что-то меж ними, что не хотелось ворошить. Но одно я поняла, дело было в папе, может он сделал свой выбор между сёстрами не в её сторону. Бог с ними. Отпуск я провела здорово, бегала по Москве по рынкам, покупала себе разные нужные мелочи, и даже подобрала тётке особый подарок. Между прочим, взяла и переколола все дрова в сарае на небольшие чурочки. Тётя Уля такому моему поступку удивилась, и объявила, что на такое мог решиться мужчина, но никак не девушка. А что, её женский взгляд заметил мою размашистую походку и работу рук, словно они выполняют какое-то действие. Всё таки она, как бывшая графиня, видимо сохранила в себе стать и умение держаться, а потому умеет видеть то, что не замечают другие? Возможно, эта моторика движений всё, что осталось во мне от прежнего мужчины?

И вот наступил день моего отъезда в полк. Я подарила Ульяне пол-литровую банку настоящего мёда, она же меня перекрестила и пожелав более не попадать в госпиталь поцеловала в лоб.