Это не звери — с этим смирился. Но не могу вообразить и допустить… что они могут быть умнее нас.

Поместье Сабурова. Медвежья пещера.

23 июля 1905 года по старому календарю. Воскресенье.

19:40 по местному времени.

— Целая частица вышла! — Восклицает Фёдор. — И где ж ты такие сердца хорошие нашёл? Опасный зверь, небось.

— Летающий, весь в броне, об которую клинки ломаются за милую душу, — отвечаю, лёжа на матрасе, который дед и приволок.

— Рисковать не будем, пятую тебе собачить ни к чему, — комментирует Фёдор уже по делу. — Кольцо невесте твоей начнём сооружать.

— Дед, — стону. — Не говори «гоп».

— А ты верь, и всё получится, Андрюша.

— С каждым днём, что приближает к ней, всё больше волнений, — признаюсь, и вздыхаю. — Найду ли. А если найду, то как встретит. А если встретит и пошлёт?

— Да не пошлёт. Князь, ты как маленький! Такого видного жениха только дура послать может! Ты давай не кисни.

Легко сказать!

Через неделю я должен быть в Иркутске на вокзале, где меня будет встречать человек подполковника. При этом ещё нужно придумать, как не раскрыть то, что я не на поезде прибыл.

Смотрю на Фёдора. Счастливый от какой–то. Чересчур.

Пожалел я его, не стал говорить о встрече с Фиолетовым. А стоило. И расспросить бы не мешало, откуда тварь деда моего знает. Но что–то внутри меня стопорит.

Снова об Агнессе думаю. Вот вручу я кольцо. А дальше что?

Император мехара ей не даст, если она кольцо с эрением ему покажет, мол, нашла. Конфискует и дело с концом. Если она примет моё кольцо, то на путь Медведя встанет. В гвардию дорога закрыта, но дело общее останется. Ей же не важно, в команде она или нет. Ей нелюдей разить — жизни смысл.

И я верну это смысл.

Знаю как.

Есть мехар, которого ни свои, ни чужие не брали в расчёт. И уже поплатились. В горячке думал Медведя отдать. Ведь так и собирался сделать сразу. Но примет ли Агни такую жертву? А решусь ли я после того, как Шрапнельщик связался со мной?