Тронутая неожиданным появлением сына на пороге нового века, она взяла его на руки, высоко подняла над головой и сказала, восторженно обращаясь к гостям:
— Вот кто переступил порог нового столетия!.. Вот кто в нём будет жить!..
Это были вещие слова, пророчество матери своему ребёнку.
Пушкин перешагнул уже через два столетия. Он перешагнёт и через тысячелетия...
Кто же лелеял столь ранние детские годы Александра? Кто научил его «предавать мечтам свой юный ум»? Кто была та «наперсница волшебной старины», которую Пушкин с любовью вспоминал впоследствии:
Через всю свою жизнь пронёс Пушкин нежную, трогательную любовь к бабушке, Марии Алексеевне Ганнибал, и к няне Арине Родионовне. Обе они склонялись над его колыбелью, баловали его и в сердце поэта слились в единый трогательный образ «весёлой старушки... в больших очках и с резвою гремушкой».
Наблюдая шалости Александра, Мария Алексеевна недоумевала:
— Не знаю, — говорила она, — что выйдет из моего старшего внука: мальчик умён, охотник до книжек, а учится плохо, редко когда урок свой сдаст порядком; то его не расшевелишь, не прогонишь играть с детьми, то вдруг так развернётся и расходится, что его ничем не уймёшь; из одной крайности в другую бросается. Бог знает, чем всё это кончится, если он не переменится.
И часто журила за проделки:
— Помяни ты моё слово, не сносить тебе своей головы...
В 1806 году Мария Алексеевна приобрела небольшое сельцо Захарово, под Москвою, близ Звенигорода. Там она проводила с внуком летние месяцы.
Рядом с бабушкой Марией Алексеевной, лелеявшей детство Пушкина, перед нами оживает образ его чудесной няни, Арины Родионовны. Нет в мировой литературе другой няни, чьё имя так тесно сплелось бы с именем её питомца. Простая, неграмотная русская женщина, крепостная крестьянка, стала спутницей великого русского поэта.
И нет в нашей стране школьника, кому не было бы знакомо имя Арины Родионовны...
Когда Александра Пушкина отправили в 1811 году учиться в Царскосельский лицей, Мария Алексеевна предложила Арине Родионовне «вольную» — решила освободить её со всей семьёй от крепостной зависимости. Но та отказалась.
— На что мне, матушка, вольная! — ответила няня.
Так она и осталась в семье Пушкиных до конца своих дней.
Мы должны благодарно вспомнить добрым словом и дядьку Александра, Никиту Тимофеевича Козлова. В ранние годы мальчика он был свидетелем его детских игр и шалостей, сопровождал во время прогулок по Москве, взбирался с ним на колокольню Ивана Великого в Кремле.
Болдинский крепостной крестьянин, Никита Тимофеевич был верный и преданный слуга и друг — от детских лет до последних дней жизни Пушкина. Человек из народа, он приобщал своего маленького питомца к миру подлинной русской народности.
Александру было всего четыре года, когда родители переехали в небольшой флигель при хорошо сохранившемся до наших дней доме князя Н. Б. Юсупова. Против дома находился таинственный, погибший в 1812 году тенистый «Юсупов сад», оставивший, видимо, первое сильное впечатление в душе маленького Пушкина.
Охватившие его первые взволнованные поэтические настроения он выразил впоследствии в стихотворении «В начале жизни школу помню я»: