– Это мои друзья, мама. И я буду с ними дружить. Они хорошие. А Кольку мы ещё раз отлупим. Ясно!!
Мать разревелась.
– Дожили! Родная дочь тыкает!
Я встала и ушла в свою комнату.
* * *
В конце четверти на линейке директриса объявила, что из-за драки нас пятерых не примут в пионеры в этом году.
– Исключение можно сделать только для Анатолия Рублёва, – сказала она. – Он отличник, и отец его – кандидат наук. Если ты, Толя, извинишься сейчас перед своим товарищем, то так и быть! в пионеры мы тебя примем.
И тогда Толик громко сказал:
– Отец мой ни причем! Это я Кольку бил! И не товарищ он мне! Извиняться я не буду.
После линейки к нам подошли Кеха, Лёнька и даже Иринка. Окружили нас.
– Ну, держитесь теперь! – Кеха обняла меня. При всех! – Пантелейщина спуску не даст. Всем вам.
Мы молчали. Нас было пятеро.
1988-1989 гг.
О том, что Вовка утонул ещё в начале августа, я узнала лишь в конце лета, когда вернулась из пионерского лагеря, куда меня на все три смены запихнули родители подальше от города, от асфальтовой жары и подальше от моих друзей.
Узнала во дворе. Вышла погулять, думала, кого позвать, прикидывала, кто может сейчас быть дома. Тут откуда-то выскочили оба Сашки, начали кричать, размахивать руками.
Я долго не могла понять, что они говорят.
Долго не могла поверить.
Вовка не мог утонуть! Он ведь Вовка! Наш Вовка! Шадрин! Маленький, самый маленький в классе! Рыжий, с конопушками!
Он ведь занимался плаванием! Он ведь был перспективным!
Он ведь так мечтал стать пионером, путешественником, спасти меня от хулигана-пятиклассника!..