Он держал плотно свернутый бумажный шарик. Фостер взял его и аккуратно развернул. Чек.

— Супермаркет. Понедельник утром. Она расплачивалась по кредитной карте.

Харрис отозвал детектива и поручил ему установить личность погибшей. В спальню вошла Хизер. Через открытую дверь Фостер видел, что криминалисты работали с радиочасами. Хизер посмотрела сначала на жертву, потом на Фостера.

— Найджел звонил. Прямо с утра пораньше. Он уже нашел некоторых потомков семьи Фаэрбена и надеется, что к концу дня завершит работу.

— Вы не хотите посвятить меня в ваши дела? — нетерпеливо спросил Харрис.

— В 1879 году полиция арестовала человека по подозрению в убийствах в Ноттинг-Дейл и северном Кенсингтоне. Его обвинили по двум из них, судили, признали виновным и повесили.

— Понятно.

— За исключением одного: он почти наверняка этого не делал. Его обвиняли на основании показаний одного свидетеля, утверждавшего, что видел, как он преследовал жертву.

Он не знал, как Харрис отреагирует на следующую деталь истории.

— А еще полиция очень удачно обнаружила нож в его доме, хотя неделей раньше они уже проводили обыск и ничего не нашли.

Харрис поморщился:

— Мы не подбрасывали нож в сад Кейбла, Грант.

— Разумеется. Но сходство налицо. Думаю, это сделал убийца. Вероятно, он придал этому особый смысл.

— Какой?

— Фаэрбена избивали как боксерскую грушу. Следователи измочалили его, сломали кости, лишь бы выбить признания. У него был разум ребенка. Он едва мог закончить предложение, и все равно его повесили. За преступление, которого он не совершал. А потом он долго болтался, задыхаясь, на конце веревки, пока не умер. Преступник жаждет возмездия. Желает, чтобы во всем обвинили невинного человека, чтобы доказать: полиция не изменилась. Наш семейный историк сейчас разыскивает потомков Ика Фаэрбена. Его ошибочно осудили. Мы проверим их фамилии по компьютерной базе данных, посмотрим, не было ли каких-нибудь тревожных сигналов. А затем мы должны отыскать их всех за двадцать четыре часа и выяснить, что каждый из них делал последние несколько недель.

Выражение лица Харриса изменилось: интерес уступил место скептицизму.

— Ты полагаешь, что потомок этого человека старательно копирует почерк убийств, которые не совершал его предок, чтобы доказать его невиновность?

Фостер кивнул:

— Да. Кто бы это ни делал, он хорошо разбирается в семейной истории. Наверное, решил восстановить свою генеалогию и нашел там секрет. Для человека, который уже находится на грани, это могло стать последней каплей. Я только не понимаю, по какому принципу он выбирает жертвы. Наугад? Человеку просто нужно оказаться не в то время не в том месте.

Харриса его слова, кажется, не убедили.